"Магда Сабо. Улица Каталин" - читать интересную книгу автора

разумной работы и, по всей видимости, по ней не скучала, и при этом в своей
естественности и неиспорченности была от рождения предназначена только
повиноваться и любить. Старуху тревожило лишь то, что Бланка все еще не
подарила ей внуков, однако она надеялась, что рано или поздно та доставит ей
эту радость; ведь не так уж давно она и замужем. Потому все и терпели ночные
странности Бланки, а муж ее, хоть и чувствовал, что приносит большую жертву,
летом, как правило, отказывался спать с нею. И если все же не мог иногда
воздержаться, от объятий млел и слабел, мгновенно засыпал и никогда не знал,
что у задремавшей было Бланки после этого сразу пропадает сон; вместо того
чтобы наконец по-настоящему расслабиться, она лежит в тоске с открытыми
глазами, потом выходит в ванную и стоит под душем, пока не застучат от
холода зубы. Собственно говоря, когда муж сжимал ее в объятиях, Бланку
занимали совсем иные мысли, чем ее мужа, благоговейно предававшегося
страсти, - она думала о том, какой обильный пот покрывает их тела и как
странно чмокает кожа. Ничего другого она не чувствовала, лишь то, что очень
жарко; как бы ни шумели вверху вентиляторы и сколько бы она ни пила, все
напрасно, облегчение давала лишь неподвижность, полная неподвижность, и не в
постели, а в саду, когда сидишь, сжавшись за парапетом, и морской ветер
обвевает тело.
Конечно, днем, даже среди лета, было легче. Днем она либо спала после
скверно проведенной ночи, либо, если лежать не хотелось, спускалась к морю и
долго плавала. В этом климате трудно было привыкнуть к тому, что жара не
прекращается даже ночью, и после мучительных часов бессонницы в сознании
вновь рождались картины, которые она сперва не хотела видеть и только тогда
оставила попытки рассеять, когда поняла, что чем усерднее она их гонит, тем
упорнее они мучают ее. Впрочем, если бы она не была столь послушной и не
заслуживала такой любви, и если бы на этом острове, где когда-то родились и
жили боги, не случалось множества других странных вещей, ее судьба,
возможно, сложилась бы еще труднее, но муж очень привязался к ней, и
благодаря симпатиям свекрови ее положение в доме было абсолютно прочным.
Свекровь, быть может, любила Бланку, даже больше, чем муж, и это, возможно,
еще сильнее поражало посторонних, так как Бланка хотя и позволяла, словно
ребенок, помыкать собой, всех слушалась, одевалась по желанию старухи в
платье, приличное для церкви, для визита или приема гостей, и даже перешла в
их веру, тем не менее оставалась среди них совершенно чужой. Это не имело
значения, они принимали ее и такой. Бланка прелесть как походила на тех
приезжавших издалека женщин, которые одни могли привлечь внимание сына
старухи, потому что того, к несчастью, никогда не тянуло к женщинам своего
народа. Но старуха хорошо знала, что эти чужие женщины, которые приезжают на
яхтах, держат собак прямо в каютах, много пьют и сорят деньгами, - только
посмеялись бы над ее обычаями и над ней самой, стали бы перечить ей на
каждом шагу, настраивать против нее сына, и она потому лишь приняла Бланку,
такую же белокурую и длинноногую, как и другие, издалека приезжавшие
светловолосые женщины, что у той не было ни родины, ни денег, ни дерзости;
всем она пришлась по душе - и сыну ее, который стал обладателем желанной
экзотики, и ей самой, заполучившей такую невестку, такую беспрекословную
служанку.
Вокруг их дома стояли на страже пальмы, лавры, мирты, старые олеандры,
а в маленьких горшках из майолики, расставленных возле входной лестницы,
внутри открытой, не имевшей дверей гостиной и по всему внутреннему саду,