"Магда Сабо. Бал-маскарад" - читать интересную книгу автора

бездонных глубин! Она получила замечание, ей дали записку к родителям и
велели показать ее дома. Домой она не пошла, отправилась куда глаза глядят,
плача навзрыд, температура уже поднималась - она была тогда совсем
маленькая, третьеклассница, ей едва исполнилось восемь; она плелась со своей
корзиночкой по берегу Дуная, там и увидел ее полицейский, отвел в участок -
она к тому времени уже почти теряла сознание от жара и слабости. В участке
ее окружили, кто-то посадил на колени, ей принесли поесть, а один
полицейский сказал: "Ах ты, куколка!" Куколка... Дома никто не ласкал ее.
Мамы не было, отец целыми днями сидел в лаборатории и работал. Забрала ее из
участка Виола, вечер был ужасный.
Медери шепчется в углу с какой-то девочкой, наряженной цыганкой, - у
девочки длинные черные косы. Кто бы это мог быть? Нынче, с тех пор как в
моду вошли "лошадиные хвосты" и уродливые прически под мальчика, редко-редко
встретишь хорошие длинные волосы. Медери что-то объясняет. Это, очевидно, и
есть пресловутая современная педагогика. На новогоднем вечере, когда на
сцену поднялся Дед Мороз, при ярком свете стало видно, что у всех
восьмиклассниц в волосах красные бантики - потому что восьмой класс с
недавних пор стал словно как единое целое, все ученицы заодно, и, кажется,
стрясись беда с одной из них, все вскрикнут вместе с нею. Медери попросила
тогда у Рэки Гал ее ленту, разрезала напополам, и тоже прикрепила себе
маленький бантик.
Луиза стремится дать им настоящие знания, она не допустит, чтобы хоть
один учащийся перешел в следующий класс без соответствующего фундамента. Да,
это она берет на себя. Но подвязывать бантики, танцевать с ученицами, свести
вместе девочек и мальчиков...
Мальчики...
И тогда, в ту далекую зиму, вот так же падал снег.
Когда ей было шестнадцать лет, Банди Секер тоже ходил на каток. Коньки
тогда еще были не такие странные, как нынешние, те, которые продаются вместе
с ботинками, - ее коньки нужно было еще привинчивать. Банди Секер никогда не
выходил на лед до тех пор, пока не являлась она и он не привинчивал ей
коньки. Она садилась на скамью перед обогревалкой и, страшно смущаясь,
протягивала ему ногу. Тогда носили длинные, чуть не до земли, юбки. Банди
Секер всякий раз, прикручивая коньки, взглядывал на нее - глаза у него были
голубые, а лицо загорелое даже зимой, не только летом.
Какая чудовищная штука - эта память! Она и сегодня еще помнит глаза
Банди Секера. А между тем в прошлый раз, к величайшему своему позору, никак
не могла вспомнить одну формулу, просто хоть провались на месте. Формулу
сказала Борош, эта наглая Кристина Борош, которую не только не наказали в
октябре, но еще и посоветовали всем отнестись к ней с особым вниманием,
чтобы "излечить ее душу"...
Отец не возражал против коньков, это полезно для здоровья. Если бы не
Банди Секер, никакой беды и не было бы. Но Виола, которая провожала ее на
каток, иногда оставляла ее в городском саду одну и уходила за покупками. И
всякий раз, как Виола заходила к бакалейщику, тотчас появлялся Банди Секер;
она и поныне не знает, откуда он взялся, просто в один прекрасный день
возник перед нею, улыбнулся и заговорил...
Но однажды, проходя мимо, их увидел отец - они как раз поджидали Виолу
у бакалейной лавки. Он поздоровался, словно в том не было ничего особенного,
но после ужина звонком вызвал Виолу к себе, и Виола вышла из лаборатории в