"Рафаэль Сабатини. Вечера с историком" - читать интересную книгу автора

долгими: посетитель откланялся, дав обещание вскоре прийти опять и
заручившись ее согласием принять кондитерскую лавку под покровительство
монастыря.
Впоследствии у этого человека вошло в привычку являться к утренней
мессе, которую отец Мигель служил в монастырской часовне, открытой для
мирян. После службы кондитер навещал священника в ризнице, а затем шел
вместе с ним в гостевую комнату, где его ждала принцесса, обычно
сопровождаемая одной или двумя своими фрейлинами. Поначалу эти ежедневные
свидания были не долгими, но постепенно становились все длиннее, и вскоре
Анна уже просиживала с кондитером до самого обеда. Но очень скоро ей стало
мало и этого, и она взяла со своего гостя обещание приходить по два раза на
дню.
Свидания царственной четы делались не только длиннее и содержательнее,
но и интимнее. Постепенно Анна начала заводить разговоры о будущем
Себастьяна, убеждая его открыться. Епитимья и так уже затянулась сверх
всякой меры, да и каяться, по сути дела, не в чем, ибо судят Небеса не
деяния, а побуждения души; душа же его, когда он начинал войну с неверными,
была чиста, а намерения - благочестивы и возвышенны. Себастьян с кротким
видом признавал, что это, возможно, воистину так. Однако и он, и отец
Мигель держались мнения, что сейчас благоразумнее всего дождаться кончины
Филиппа II, которая, вероятно, близка, если учесть преклонные лета монарха,
его дряхлость и немощность. В ином же случае ревнивый король может
воспротивиться справедливым притязаниям Себастьяна.
Тем временем ежедневные визиты Эспинозы и его многочасовые свидания с
Анной привели к неизбежному: и в стенах монастыря, и за его пределами
запахло скандалом. Анна была монахиней, ей запрещалось встречаться с какими
бы то ни было мужчинами, за исключением исповедника, и беседовать с ними
иначе как через решетку в гостевой комнате обители. Но даже при наличии
такой решетки столь длительные и регулярные встречи считались
недопустимыми. А между тем при поддержке и попустительстве отца Мигеля Анна
и Эспиноза за несколько недель сблизились настолько, что девушка уже
считала себя вправе думать о нем как о своем избавителе, который спасет ее
от этого погребения заживо. Она полагала, что он вернет ей вожделенную
свободу и вольную жизнь, возложит на ее чело венец, как только настанет
время заявить о его собственных правах на корону. Да, она монахиня, но что
с того? Ее постригли против воли, послушничество длилось всего год, а
пятилетний срок, отведенный для испытания, еще не истек. Поэтому Анна
полагала, что ее вполне можно освободить от всех данных обетов.
Но никто не знал мыслей Анны, да и не интересовался ими, а посему
скандал разрастался. В монастыре не нашлось смельчаков, чтобы упрекнуть
царственную особу или навязать ей свои советы и мнения: ведь ей, помимо
всего прочего, покровительствовал отец Мигель, духовный наставник обители.
Однако в конце концов из внешнего мира пришло письмо, составленное
епископом ордена святого Августина. Тон послания был почтительно-суров, и в
нем сообщалось, что многочисленные посещения кондитера дают пищу для
пересудов, и поэтому Анна проявила бы благоразумие, согласись она более не
подавать для этого поводов. Этот совет наполнил ее гордую чувствительную
душу жгучим стыдом. Принцесса тотчас же послала своего слугу Родероса за
отцом Мигелем и передала священнику полученное письмо.
Черные глаза монаха пробежали текст, и в них появилось тревожное