"Рафаэль Сабатини. Вечера с историком" - читать интересную книгу автора

поскакал прямо в гущу сарацинских полчищ, чтобы принять свой последний бой
и встретить смерть, как подобает рыцарю. С тех пор Себастьяна никто больше
не видел.
Анна была готова вновь и вновь внимать этому повествованию, и с каждым
разом оно все сильнее задевало струны ее души. Она забрасывала монаха
вопросами о Себастьяне, бывшем ее двоюродным братом; о том, как он жил,
каким был в детстве, какие издавал указы, став королем Португалии. И все,
что рассказывал ей Мигель де Соуза, служило лишь одной цели: как можно
глубже запечатлеть в девичьем сознании восхитительный образ царственного
рыцаря. Если прежде эта пылкая девушка каждый день думала о нем, то теперь
и ночи ее были полны видений: облаченная в латы фигура являлась к ней во
сне - столь живая и реальная, что во время бодрствования девушка не могла
отличить воспоминаний о своих сновидениях от воспоминаний о встрече с
кем-то, виденным наяву. Она благоговейно повторяла слова, которые Себастьян
произносил в ее снах, слова, так разительно совпадающие с чаяниями ее
опустошенного изголодавшегося сердца, слова, которые никак не могли
умиротворять и успокоить душу монахини. Анна была влюблена - горячо,
страстно, по уши влюблена в миф, в мысленный образ мужчины, плоть которого
пятнадцать лет назад обратилась в прах. Она оплакивала его, как любящая
вдова, денно и нощно молилась за упокой его души, она в почти восторженном
нетерпении ждала смерти, которая соединит ее с возлюбленным. Черпая радость
в мысли о том, что она придет к нему девственницей, Анна наконец перестала
сожалеть о своей участи, обрекшей ее на вечное целомудрие.
И вот, в один прекрасный день ей в голову пришла дикая мысль,
наполнившая ее странным возбуждением.
- А верно ли, что он погиб? - спросила Анна монаха. - Что ни говори, а
ведь никто не видел его смерти. По вашим словам, отец, тело, выданное нам
Мулаи-Ахмедом-бен-Мохаммедом, было обезображено до полной неузнаваемости.
Не мог ли Себастьян все-таки остаться в живых?
На смуглом костистом лице отца Мигеля появилось задумчивое выражение.
Девушка в тревоге ждала, что он тотчас же отвергнет ее предположение. Но
монах этого не сделал.
- Народ Португалии, - медленно произнес он, - свято верит в то, что
Себастьян жив и когда-нибудь вернется домой как избавитель, которому
суждено освободить страну от испанского ига.
- Но тогда... тогда...
Монах задумчиво улыбнулся.
- Народ всегда верит в то, во что хочет верить.
- А вы? - спросила его девушка. - Вы сами в это верите?
Он не сразу ответил ей. Выражение его сурового лица стало еще
сумрачнее, еще задумчивее. Монах отвернулся от девушки (во время этого
разговора они стояли под украшенными резьбой и орнаментом сводами обители),
и его сосредоточенный взор устремился на широкий квадрат монастырского
двора, служившего одновременно и садом, и кладбищем. Там, как ни странно,
кипела невидимая жизнь, жужжали букашки; три монахини, молодые и сильные,
засучив рукава, подвязав веревками полы своих черных одеяний и обнажив
обутые в войлочные туфли ноги, деловито орудовали в солнечных лучах
лопатами и заступами. Они копали свои будущие могилы. "Помни о смерти"...
Под сенью сводов на почтительном расстоянии от Анны и монаха стояли
смиренные высокородные монахини, донна Мария де Градо и донна Луиза Ньето,