"Рафаэль Сабатини. Вечера с историком" - читать интересную книгу автора

пилюлю, чем по долгу родства, Его Католическое Величество даровал принцессе
определенные привилегии, которых обычно не имеют члены религиозных
сообществ: он приставил к ней двух фрейлин и двух слуг, а также позволил и
после короткого годичного послушничества сохранить за собой титул
"высочества". Анна знала себе цену и с ужасом понимала, что жизнь ее будет
потрачена впустую. Впрочем, это относилось только к ее бренной оболочке:
она механически исполняла послушания, из коих состояла монотонная
монастырская жизнь с ее однообразными днями, полными одинаковых часов, с
утратившей смысл сменой времен года, с отсутствием всяких временных вех,
кроме сна и бодрствования, еды и работы, молитв и размышлений. И так - до
тех пор, пока жизнь не утратит смысл и не выхолостится вконец,
превратившись в подготовку к смерти.
Хотя бренной оболочкой Анны могли помыкать как угодно, дух ее не был
сломлен. Возможно, вскоре ею овладела бы глухая апатия, возможно,
мало-помалу эта серая жизнь затянула бы ее. Но пока этого не произошло.
Пока она тешила свою плененную изголодавшуюся душу воспоминаниями о
немногочисленных пестрых картинках вольной жизни, виденных ею когда-то за
стенами обители. А если этих воспоминаний оказывалось мало, Анне помогал
добрый друг, развлекавший ее рассказами о захватывающих приключениях,
любовных похождениях и рыцарских подвигах, которые лишь распаляли ее
воображение.
Друг этот, отец Мигель де Соуза, португальский монах из ордена святого
Августина, был образован и вежлив в обращении, немало поездил по свету и
судил обо всем со знанием дела, как и подобает очевидцу событий. А больше
всего он любил рассказывать о своем закадычном приятеле, последнем короле
Португалии, романтике Себастьяне - умном, галантном, неустрашимом белокуром
юноше, который в двадцать четыре года от роду возглавил гибельный заморский
поход против неверных и был разгромлен в битве при Алькасер-ель-Кебире лет
пятнадцать назад.
Он любил живописать ослепительное рыцарское шествие, которое видел на
набережных Лиссабона, когда участники похода, исполненные крестоносческого
рвения, грузились на корабль; шеренги португальских рыцарей и оруженосцев;
отряды немецких и итальянских наемников; молодого короля в блистающих латах
и с непокрытой головой - живое воплощение святого Михаила. Все это воинство
торжественно всходило на борт корабля, отправлявшегося в Африку, а вокруг
них бушевало море цветов и приветственных возгласов.
Анна слушала монаха, широко раскрыв глаза, боясь пропустить хоть одно
слово этой поэмы. Уста ее раскрывались, стройное тело чуть наклонялось
вперед, и Анна жадно ловила слова монаха, а когда он начинал рассказывать о
том страшном дне при Алькасер-ель-Кебире, темные горящие глаза девушки
наполнялись слезами.
А монах был не дурак приврать. Послушать его, так выходило, что
португальскую кавалерию погубила не полководческая бездарность короля и не
его безудержное тщеславие, из-за которого он не пожелал внять подсказкам
советников. Нет, причиной поражения войска и падения самой Португалии, если
верить рассказчику, были несметные полчища неверных. В качестве эффектной
концовки монах приводил сцену отказа Себастьяна последовать рекомендации
советников и спастись бегством, когда все было потеряно. Он рассказывал,
как молодой король, только что бившийся с храбростью льва, а теперь
сраженный горем, не пожелал пережить черный день поражения и в одиночку