"Рафаэль Сабатини. Вечера с историком" - читать интересную книгу автора

последние дни декабря, направляясь к монастырю Святого Павла, чтобы
основать там Святую Палату инквизиции.
Опасение новых христиан, что именно они предназначены быть объектом
особого внимания этого ужасного трибунала, вынудило несколько тысяч
новообращенных покинуть город и искать убежище у таких феодалов как герцог
Мединский, маркиз Кадизский, граф Аркозский.
Это массовое бегство привело к опубликованию 2 января нового эдикта. В
нем новоназначенные инквизиторы, отметив, что многие жители Севильи
покинули город из страха быть наказанными за ересь, отдавали распоряжение
всем дворянам принять меры для неукоснительного возвращения лиц обоего
пола, нашедших убежище в их владениях или областях их юрисдикции, ареста
беглецов и заключения их в тюрьму инквизиции в Севилье, конфискации их
имущества и передачи его в распоряжение инквизиции. Объявлялось, что за
укрытие беглецов последует отлучение виновных от церкви и другие наказания,
вытекающие из закона о пособничестве еретикам.
Глубокая несправедливость приказа подвергнуть аресту мужчин и женщин
только за то, что они уехали из Севильи тогда, когда указа о запрете на
отъезд еще не было, показало, с какой жестокостью инквизиторы взялись за
дело. Это усилило страх еще не уехавших новых христиан, а число их только в
районе Севильи составляло около сотни тысяч, и многие из них, благодаря
трудолюбию и одаренности, присущим этой расе, занимали довольно высокое
положение. Этот эдикт встревожил также красивого молодого дона Родриго де
Кардона, который за всю свою пустую, изнеженную и порочную жизнь ни разу не
испытывал настоящей опасности. Нет, он не был новообращенным. Он происходил
по прямой линии от вестготов, людей чистой, красной кастильской крови, и не
имел ни капли той темной нечистой жидкости, которая, как полагали, течет в
еврейских жилах. Но случилось так, что он полюбил дочь имевшего миллионное
состояние Диего де Сусана, девушку такой невиданной красоты, что вся
Севилья называла ее Прекрасной Дамой. Он знал, что такие любовные
отношения, открытые или тайные, не одобряются святыми отцами. Однако тайна
встреч соблюдалась не только из-за святых отцов, но и из-за отрицательного
отношения к ним отца Изабеллы, Диего де Сусана. Дону Родриго всегда было
досадно, что он не может открыто бахвалиться своей победой над красивой и
богатой Изабеллой. Теперь же появилось еще одно, и притом намного более
серьезное, основание для сохранения тайны, и это, конечно, сильно
раздражало его.
Никогда еще не спешил любовник на свидание с чувством, более горьким,
чем то, которое охватило дона Родриго, когда он, плотно закутанный в плащ,
подошел той темной январской ночью к Карре де Атацы, дому Изабеллы. Однако,
когда, преодолев садовую ограду и легкий подъем на балкон, он оказался
рядом с ней, восхищение ею заслонило собой все прочие чувства. Он знал, что
ее отца не было дома, об этом она сообщила ему в вызвавшей его записке.
Отец уехал в Палациос по торговым делам и должен был вернуться лишь на
следующий день. Слуги уже спали, и Родриго мог снять плащ и шляпу и
непринужденно усесться на низкий мавританский диван, а она подала ему
сарацинский кубок, наполненный добрым малагским вином. Они расположились в
ее комнате, удаленной от остальных комнат дома, в будуаре с низкими
потолками, который был обставлен с роскошью и вкусом. Стены были завешены
гобеленами, пол покрывали дорогие восточные ковры. Высокая трехрожковая
медная лампа, стоявшая на инкрустированном столе мавританского стиля, была