"Рафаэль Сабатини. Вечера с историком" - читать интересную книгу автора

заправлена ароматным маслом и распространяла свет и приятный запах по всей
комнате.
Дон Родриго потягивал вино, влюбленно следя за ее движениями, полными
почти кошачьей грациозности; вино, ее красота и дурманящий аромат лампы
привели его чувства в такое смятение, что он на мгновение забыл и про свою
кастильскую родословную, и про чистую христианскую кровь, забыл, что она
принадлежит к проклятой расе, распявшей Спасителя. Он помнил лишь, что
перед ним - самая красивая женщина Севильи, дочь богатейшего человека, и в
этот час своей слабости он решил воплотить в реальность то, что до сих пор
было лишь бесчестным притворством. Он исполнит свое обещание. Он возьмет ее
в жены. Поддавшись внезапному порыву, он неожиданно спросил:
- Изабелла, когда ты выйдешь за меня замуж?
Она стояла перед ним, глядя на его слабовольное, красивое лицо, их
пальцы переплелись. Она улыбнулась. Его вопрос не очень удивил или
взволновал ее. Не подозревая о присущей ему подлости и не догадываясь об
охватившем его смятении, она сочла вполне естественным, что он просил ее
назначить день свадьбы.
- Этот вопрос ты должен задать моему отцу, - ответила она.
- Я спрошу его завтра, когда он вернется, - сказал он и притянул ее к
себе.
Но ее отец был гораздо ближе, чем они думали. В эту самую минуту
раздался звук осторожно отворяемой двери дома. Она побледнела и вскочила,
высвободившись из его объятий. Напряженно застыв на мгновение, она
подбежала к двери и, приоткрыв ее, прислушалась.
С лестницы доносился звук шагов и приглушенные голоса. Это был ее отец
и с ним еще несколько человек. В сильном страхе она повернулась к дону
Родриго.
- Что, если они войдут? - прошептала она.
Кастилец в смятении поднялся с дивана, его обычно белое
аристократическое лицо еще больше побледнело, а в глазах был виден страх,
такой же, как у нее. У него не было иллюзий относительно того, что
предпримет Диего де Сусан, когда обнаружит его. Эти еврейские собаки крайне
вспыльчивы и ревниво ограждают честь своих женщин. Дон Родриго живо
представил свою красную чистую кровь на этом еврейском полу. У него не было
с собой оружия, кроме тяжелого толедского кинжала за поясом, а Диего де
Сусан был не один.
Положение нелепое для испанского идальго. Но еще больший урон мог бы
быть нанесен его чести, однако в следующее мгновение девушка спровадила его
в альков, расположенный в конце комнаты за гобеленами, который представлял
собой что-то вроде маленького чулана размером не больше шкафа для хранения
белья. Она двигалась с проворством, которое в другое время вызвало бы его
восхищение. Она унесла в альков его плащ, шляпу, погасила лампу и укрылась
вместе с ним этом тесном убежище.
Тотчас же в комнате раздались шаги и голос ее отца:
- Здесь нас никто не потревожит. Это комната моей дочери. Если
позволите, я спущусь вниз и приведу остальных друзей.
Друзья собирались, как показалось Родриго, еще целых полчаса, пока в
комнате не набралось, должно быть, человек двадцать. Приглушенный шум их
голосов все усиливался, но ушей спрятавшейся пары достигали лишь отдельные
слова, не дающие ключа к разгадке цели этого собрания.