"Рафаэль Сабатини. Вечера с историком" - читать интересную книгу автора

лучшее средство правления.
Наконец из Кракова возвратился Смирнов-Отрепьев, посланный туда
Басмановым, чтобы лично убедиться в правдивости ходивших среди бояр слухов
о самозванце. Молва не обманула Лжедмитрий оказался не кем иным, как его
собственным племянником Гришкой Отрепьевым, монахом-расстригой, поддавшимся
римской ереси, опустившимся и ставшим настоящим распутником. Теперь
нетрудно понять, почему Басманов выбрал в качестве своего посланца именно
Смирнова-Отрепьева.
Весть ободрила Бориса. Наконец-то он получил возможность на законном
основании разоблачить и развенчать самозванца. Так он и сделал. Он отправил
специального гонца к Сигизмунду III, наказав ему сорвать маску с юного
выскочки и потребовать его выдворения из Польского Королевства. Требование
это поддержал Патриарх Московский, торжественно отлучивший от церкви
бывшего монаха Гришку Отрепьева, самозванно объявившего себя Дмитрием
Иоанновичем.
Однако разоблачение не принесло ожидаемых плодов. Вопреки надеждам
Бориса, оно никого не убедило. Ему докладывали, что царевич - истинный
дворянин с изысканными светскими манерами, образованный, владеющий польским
и латынью не хуже, чем русским, искусный наездник и воин. Возникал вопрос:
откуда у монаха-расстриги такие навыки и умения? Более того, хотя Борис
вовремя спохватился и не дал царице Марии в отместку ему поддержать
самозванца, он совсем забыл о двух ее братьях. У него не хватило
прозорливости, и царь не смог предвидеть, что они, движимые такими же
побуждениями, сделают то, что он не позволил сделать ей. Так и произошло:
братья Нагие отправились в Краков, чтобы принародно признать Дмитрия как
своего племянника и стать под его знамена.
Борис понимал, что на этот раз одно лишь красноречие его не спасет.
Богиня возмездия уже обнажила свой меч, и царю придется заплатить за
совершенные прегрешения. Оставалось только собрать войско и выступить
навстречу самозванцу, который надвигался на Москву с казацкими и польскими
дружинами.
Царь верно угадал, почему Нагие поддерживают Лжедмитрия. Братья тоже
были в Угличе, тоже видели мертвого ребенка. Убийство совершилось едва ли
не у них на глазах. Единственным мотивом их действий было стремление
отомстить лиходею. Но мог ли Сигизмунд Польский действительно поддаться на
обман? Мыслимо ли ввести в заблуждение пфальцграфа Сандомирского, чья дочь
была помолвлена с авантюристом; магната Адама Вишневецкого, в доме которого
впервые объявился Лжедмитрий; всю польскую знать, сбежавшуюся под его
стяги? Или ими тоже движут некие подспудные побуждения, которых он, Борис,
не в состоянии постичь?
Вот над чем ломал голову Годунов зимой 1604 года, когда посылал войско
навстречу захватчику. Судьба отказала ему даже в удовольствии лично повести
свои дружины: мучимый подагрой, он вынужден был остаться дома, в мрачных
покоях Кремля. Тревога терзала душу царя, окруженного зловещими призраками
прошлого, которые, казалось, возвещали ему о приближении часа расплаты.
Гнев царя разгорался все ярче и ярче по мере того, как ему
докладывали, что русские города один за другим сдаются авантюристу. Не
доверяя командовавшему войском Басманову, Борис послал Шуйского сменить
его. В январе 1605 года дружины сошлись в битве при Добрыничах, и Дмитрий,
потерпев жестокое поражение, был вынужден отступить на Путивль. Он потерял