"Эрнесто Сабато. О героях и могилах " - читать интересную книгу автора

В те времена, когда Ольмосы еще не подыхали с голоду... и не были
сумасшедшими...
- Асеведо? - спросил Мартин. - Каких Асеведо? Один из которых был
вице-президентом?
- Тех самых.
Наконец, с большим трудом, ей удалось открыть старую дверь. Подняв
руку, она включила свет.
- Ну вот, - сказал Мартин, - по крайней мере хоть здесь есть лампочка.
А то я подумал, что в этом доме еще пользуются свечами.
- Ох, ты почти угадал. Дедушка Панчо признает только кенкеты. Говорит,
электричество вредно для глаз.
Мартин обвел взглядом комнату, словно бы изучая часть неведомой ему
души самой Алехандры. Потолка не было, прямо под кровлей были видны мощные
деревянные стропила. В комнате стояла кровать и было немного другой мебели
разных эпох и стилей, будто собранной на распродажах, но все ободранное и
до крайности ветхое.
- Иди лучше сюда, садись на кровать. На стулья садиться опасно.
На одной из стен висело сильно помутневшее зеркало венецианского
стекла с рисунком в верхней части. Виднелись останки комода и бюро.
Какая-то гравюра или литография по всем четырем углам была кнопками
прикреплена к другой стене.
Алехандра зажгла спиртовку и принялась варить кофе. Пока согревалась
вода, она поставила пластинку.
- Слушай, - сказала она и, посасывая сигарету, откинула голову и
уставилась в потолок.
Зазвучала патетическая, бурная музыка. Алехандра тут же резко сняла
пластинку.
- Эх, - сказала она, - сейчас я это не могу слушать. - И снова
принялась за приготовление кофе.
- На первом исполнении за роялем был сам Брамс. И ты знаешь, что
произошло?
- Нет.
- Его освистали. Ты понимаешь, что за свиньи люди?
- Не может быть...
- Что не может быть! - воскликнула Алехандра. - Ты, может, считаешь,
что человечество - это не сплошь подонки?
- Но этот композитор - он тоже человечество...
- Знай, Мартин, - возразила она, наливая кофе в чашки, - такие, как
он, страдают за всех прочих. А все прочие - это мыльные пузыри, сукины дети
или кретины, разве не так?
Она подала ему чашку.
Сев на край кровати, задумалась, потом снова на минуту поставила
пластинку.
- Нет, ты только послушай вот это. Снова раздались первые такты.
- Ты себе представляешь, Мартин, сколько страдания должно было
накопиться в мире, чтобы возникла такая музыка? - И, снимая пластинку,
пробормотала: - Потрясающе.
Опять задумавшись, она допила свой кофе, затем поставила чашку на пол.
Внезапно в тишине через открытое окно послышались звуки кларнета,
будто ребенок рисовал на бумаге какие-то закорючки.