"Юрий Рытхеу. Сон в начале тумана ("Сон в начале тумана" #1) " - читать интересную книгу автора

университетском музее в Торонто.
Джон улыбнулся. Он хотел сделать это в знак благодарности, но что-то
иное родилось в глубине души, и улыбка вышла искренняя, а не вымученная.
Каюры заняли свои места, и собаки потянули упряжки навстречу горному
хребту, который неумолимо надвигался на путников, занимая все большую и
большую часть горизонта и изламывая линию соприкосновения неба и земли.
Воздух все больше голубел, словно, кто-то невидимый и огромный сгущал
синеву. Синели снега, протянувшиеся вдаль, и бугры, пригорки, сугробы,
синело небо, высвечивая яркие звезды, синева наливалась в следы от полозьев
нарт, синели собаки, и ременной потяг, и лицо Токо, обрамленное мехом из
росомахи.
Ночная пора спускалась на тундру.

4

Сгущающийся мрак приглушил звуки и скрип полозьев по снегу, убаюкивал.
Под мерное покачивание нарты и уютное поскрипывание ременных креплений Джон
подремывал, вспоминал последнюю осень на родине, огненные костры облетающих
кленов. Забытые мелочи обретали значение символов, и воскрешение их в памяти
было сладостным и неожиданно приятным.
Тропинка, почти незаметная в траве, вела в тенистый уголок, гордо
именуемый городским парком. В нем можно было по пальцам пересчитать все
деревья. На зеленой лужайке стояли ярко раскрашенные качели, и Джон с Джинни
любили забираться на них и раскачивать друг друга под неодобрительные
замечания гуляющих в парке мамаш. А когда качели все же приходилось уступать
детям, часами лежали на траве и наблюдали, как резвятся на ветках белки.
Трубный звук возвращал их к действительности: это отец дул в морскую
раковину, созывая домочадцев к позднему обеду...
Дорога заметно пошла в гору. Собакам было тяжело, и каюры, щадя их
силы, сошли с нарт. Теперь был черед Токо замыкать караван. Он шагал рядом с
нартой, держась за баран. На склоне лежал глубокий снег, ноги проваливались,
и все время хотелось присесть на нарту или хотя бы встать ногой на полоз и
немного проехать, остужая глубоким дыханием разгоряченное сердце.
Токо смотрел на дремлющего белого человека, уютно пристроившегося на
нарте, и чувствовал у себя в душе глухое раздражение. Теперь он не боролся
против этого чувства, не уговаривал себя, что на нарте сидит несчастный и
больной человек, жизнь которого находится в их руках. Усталью, голодный и
раздраженный ум видел в этом белом человеке лишь причину всех невзгод. Токо
вспоминал крепкие белые зубы, с хрустом разгрызающие твердые галеты, белое
горло, по которому перекатывалась жадно глотаемая вода, льдистые голубые
глаза и подобие улыбки... Но за всем этим маячил новый винчестер, оружие,
которое сделает его жизнь достойной настоящего мужчины. Тогда ни один зверь
не уйдет от него, и он больше не будет чувствовать себя униженным перед
самим собой, когда добыча ускользает из-под самого носа. Хорошим винчестером
можно бить песца в тундре. Вот в такой белизне снега острый взгляд поймает
иной оттенок - значит, песец крадется, ищет мышиный след в снегу. К весне
винчестером десятка три песцов можно добыть. Хорошенько выделать и вывесить
на сухой студеный ветер, который еще больше отбелит и распушит нежный мех.
А когда лед разойдется и вдали покажется парус корабля белых, можно не
торопясь спускаться к берегу, чувствуя у себя за спиной развевающиеся белые