"Юрий Сергеевич Рытхеу. Самые красивые корабли (Повесть)" - читать интересную книгу автора

стада Армоля двинулись на побережье, где гулял морской ветер, отгоняя от
оленей комаров.
Время в тундровом стойбище мерилось от отела к отелу. Все было прочное,
неизменное: и тундра, и дальние хребты, и смена лета и зимы, - только люди
старели, дети вырастали и умножалось стадо Армоля.
А с побережья шли чудные вести: будто пришла новая власть к чукотскому
народу, и детей надо теперь учить различать следы человеческой речи на
бумаге.
Когда впереди заблестела морская гладь, до стойбища Армоля дошла самая
главная новость: у многооленных хозяев отбирают стада и делят между
неимущими пастухами. Армоль считался богатым оленеводом; он тотчас повернул
обратно в тундру и перевалил вместе со стадом через хребет.
Это было далеко от моря. Атык был счастлив: Юнэу больше не уходила от
него.
Жизнь побережья стала чужой жизнью и все же манила, как источник
новостей. Иногда приезжали странные люди и уговаривали пастухов вступать в
колхоз. Слова приезжих вселяли беспокойство в сердца оленеводов, рождали
смутную надежду, но Армоль был настороже и пугал людей призраком голода. Он
утверждал, что если оленей поделить, они будут съедены в одну зиму.
Но все, что доходило до далекого стойбища, опровергало слова Армоля.
Проезжали веселые и сытые колхозники, смеялись над запуганными пастухами и
охотно давали щупать новые камлейки, сшитые из прочной материи. Где-то
вставало большое и теплое солнце, а стойбище Армоля будто спряталось в тень
айсберга. Но ведь и айсберг может растаять...
Море и все, что было связано с ним, осталось далеко от горного хребта,
в прошлом. Уцелела только песня, которую маленькая девочка Тынэна напевала
сшитой из оленьей замши кукле:

Посмотрю тебе в глаза -
Вижу потемневшее перед ненастьем небо.
Боюсь тогда,
Что жизнь твоя в бурях и ветрах пройдет,
Вестником беды белый парус мелькнет.
Самый красивый корабль
Тот, который мимо проходит.

3

Казалось бы, за эти семь лет, что они прожили здесь, Юнэу могла прочно
привыкнуть к тундровой жизни, но все же ее тянуло обратно, в родное селение.
Это желание усиливалось с каждым годом, пока не стало мучительной болезнью,
изнуряющей душу и тело.
Уходить от новой жизни дальше было некуда. Пришлось смириться с тем,
что в стойбище приезжали новые люди с побережья и новые торговцы. Новые
торговцы не возили дурной веселящей воды, но в тундре, не хуже чем в других
местах, умели гнать самогон. Аппарат делался из большого котла с тщательно
притертой деревянной пробкой, а змеевиком служил аккуратно снятый ствол
винчестера, который, по уверениям знатоков, после такой службы становился
еще лучше.
В те мгновения, когда Юнэу в голову ударяла горячая волна, с особой