"Юрий Сергеевич Рытхеу. Самые красивые корабли (Повесть)" - читать интересную книгу автора

сморщилось, и только глаза по-прежнему сияли синевой.
- Поедем, - кивнула Юнэу в знак согласия.
Два дня потребовалось Атыку, чтобы поймать восемь одичалых псов. Он
подкарауливал их в торосах, охотясь на них, как на диких зверей. Пойманных
собак он сажал на крепкую железную цепь. Ловля собак окончательно измучила
Атыка. Прежде чем пуститься в путь, пришлось день отлеживаться в холодном
темном пологе. Юнэу заботливо ухаживала за мужем, и Атык с неожиданным
волнением чувствовал, как она искренне переживает за него, какая она нежная,
совсем не та, что на морском берегу.
"Вдали от моря она забудет обо всем, - думал Атык. - Уж так устроен
человек: если что-то рядом все время напоминает о пережитом, от воспоминаний
никуда не уйти, не спрятаться".
Атык смастерил на нарте кааран - маленькую кибитку, чтобы жене и дочери
не мерзнуть на морозном ветру. Ранним солнечным утром выехали в тундру.
Никто их не провожал, никто не выглянул из черных провалов - дверей
яранг.
Юнэу сидела спиной к собакам и смотрела, как постепенно исчезает
селение - скопище черных яранг, без дыма, без огня, с едва теплящимися
жизнями, зарывшимися в шкуры.
Скрипели полозья, медленно брели собаки по насту, уже по-весеннему
затвердевшему, а море с его остроконечными торосами, с синими айсбергами, с
глубокой зеленой водой под толщей льда уходило все дальше и дальше.
Горы были по-прежнему недоступными, но уже появились высокие берега
реки. Атык свернул упряжку на речной лед и погнал ее прямо на красное
солнце, сидящее на зубцах далекого горного хребта.
Прошла ночь, наступил день, а до стойбища оленеводов еще не доехали: в
голодную зиму кочевники старались держаться подальше от побережья.
Когда достигли высоких кустарников, Атык развел костер и дал напиться
горячей воды жене и девочке. Собакам бросил остатки корма - порезанный на
куски старый моржовый ремень.
Все чаще садился Атык на нарту. Тогда вожак оглядывался на неожиданно
потяжелевший груз и укоризненно смотрел на каюра. Несколько десятков шагов
собаки тащили троих, потом останавливались, и Атыку приходилось соскакивать
и идти рядом.
За одним из многочисленных поворотов реки вожак приподнял уши и рванул
вперед. Нарта поднялась на берег и понеслась по взрыхленной равнине,
перекопанной тысячами копыт.
- Тут проходили оленьи стада! - закричал от радости Атык.
Он нагнулся и схватил несколько черных комочков.
- Посмотри! - протянул их к самому лицу Юнэу. - Это олений помет! Он
еще мягкий, не успел застыть!
Теперь собак не надо было понукать. Атык едва удерживал в равновесии
нарту.
Стадо было не близко, но у собак хватило сил домчаться до первых яранг.
Здесь они в изнеможении опустились на снег и залегли.
Много дней и ночей прошло, прежде чем Атык с женой и дочерью пришли в
себя, откормились и обрели человеческий облик.
Армоль всячески обхаживал Атыка, чтобы тот остался оленным человеком в
тундре: большому стаду нужен был сильный, молодой пастух.
Тронулись реки, тундра покрылась свежей травой и яркими цветами. К лету