"Алексей Рыбин, Виктор Беньковский. Ослепительные дрозды " - читать интересную книгу автора

усилия мысли, не нашел и решил, что, видимо, просто так Богу угодно.
Конечно, человек недалекий, не утруждающий себя долгими раздумьями и
пересчетами вариантов мог бы сказать, что лицо Алексея похмельным утром, к
примеру, потеет больше обычного. Однако, потливость имела мало общего с тем, что
чувствовал Алексей Полянский по пробуждении на следующий день после очередной
хорошей вечеринки.
Он скорее был готов признать невероятную возможность того, что голова его с
похмелья сжимается и становится, соответственно, меньше на один - два размера и
именно из-за этого, а не в следствие банальной потливости сползают по утрам с
переносицы его очки.
В самом деле - какая может идти речь о потливости, о банальном треморе или
повышенном давлении, о типичных симптомах абстинентного синдрома, - Полянский с
похмелья низвергался в такие глубины о которых и помыслить не мог Данте, не
говоря уже о каких-нибудь спелеологах.
Пока Леша Полянский, в прошлом году закончивший филологический факультет
университета с так называемым "красным дипломом" и считавшийся одним из лучших,
среди молодежи, конечно, переводчиков с английского и испанского языков, пока он
добредал проснувшись от постели до туалета - столько проходило перед его
внутренним взором видений, столько он успевал передумать, что кому другому этого
хватило бы если не на целую жизнь, то, во всяком случае, на ее сознательную
часть.
Утром Алексей Полянский, уважаемый и известный в литературных кругах
переводчик с испанского и английского обязательно должен был поблевать. Конечно,
можно было бы обойтись и без этого и Полянский знал несколько способов,
помогающих справиться с тошнотой, загнать ее поглубже внутрь измотанного ночными
посиделками организма, но - тогда весь день будет отравлен и испорчен. Он не
принесет радости, не даст удовлетворения, в том числе и сексуального, не говоря
уже о наслаждении пищей, легкой неспешной прогулкой, музыкой или хорошей книгой.
Так что уж лучше поблевать, постоять десять минут над унитазом с пальцами в
глотке, чтобы ускорить процесс, покашлять желчью, чем мучаться весь день. Тем
более, что со временем Полянский настолько привык к этой процедуре, что она
стала для него обычной гигиенической операцией, вроде бриться или чистки зубов.
Причем бритье, порой, казалось даже более неприятной вещью, чем легкий утренний
блев, как именовал ежедневный процесс сам Полянский
Однако, процедура - процедурой, но путь от постели до унитаза являлся для
Алексея ежедневным восхождением на Голгофу с одновременным падением в самые
глубины преисподней.
Воспоминания о вчерашних безобразиях занимали считанные секунды, пока
Полянский вставал с матраса, лежащего на полу. Он давно уже предпочитал всем
видам кроватей пол, устланный чем-нибудь мягким. Логического объяснения этому
Алексей не находил, но где бы не заставал его сон - дома, в гостях или
где-нибудь еще, он предпочитал засыпать, улегшись, или усевшись на пол. Это была
данность, к которой все, с кем Полянский имел дело или водил дружбу привыкли и
считали стремление Алексея максимально приблизиться к уровню моря вещью
совершенно естественной.
Самое страшное начиналось на выходе из комнаты, в момент, когда Полянский
миновал пыльную тяжелую портьеру, прикрывавшую дверь в его комнату и выполняющей
помимо эстетической, функцию сугубо утилитарную, а именно, звукоизолирующую.
Совсем не обязательно было соседям знать, о чем ведутся в комнате Полянского
беседы, что обсуждают его гости и что вещает сам хозяин помещения - ненужная