"Святослав Юрьевич Рыбас. Святые горы" - читать интересную книгу автора

только для нее, что для нее я достигну славы, что она никогда не пожалеет об
этом дне... Как мы в юности похожи друг на друга трогательной готовностью к
клятвам, к вечной любви, и как нам счастливо кажется, что такими мы будем
всегда!
Мы сели рядом, и я, загоревшись, начал рассказывать о киевском турнире,
о том, как я мечтал и как мог, ведь мог же, мог, сыграть успешно и как меня
били слабые игроки.
- Но три раза я все-таки победил! - сказал я. - Понимаешь, я думаю, я
вижу вперед, не боюсь рисковать. Вот я играл черными с Пономаренко. Ему лет
пятьдесят, он в очках, лысоватый, прилизанный. Он сделает ход и встает со
стула, идет мне за спину и таращится на доску. Меня это отвлекает. Я прошу
его: "Вы мне мешаете". А он: "Это правилами не запрещено". Видишь, какой
человек!
- Ты бы его вежливо попросил, - сказала Надя. - А ты, наверно, на него
закричал?
- Да нет, не кричал, - ответил я. - Мне было стыдно за него. Я хотел
очень выиграть, чтобы его проучить, а когда я злюсь, у меня ум за разум
заходит и я не могу правильно играть. Вот я и ошибся. Как только ошибся,
Пономаренко усмехнулся, руками грудь потер и уже сидит спокойно, не встает.
Я думал - сдамся! Уйду, погуляю по Киеву, все равно стало. А потом вспомнил,
что надо ему руку подавать и поздравлять с победой, и мне противно стало.
Стал разгадывать его: какой он человек? Что любит? Что не любит? Ведь он
правильно рассчитал, что я заведусь, когда он за спину мне зайдет. И я
решил: надо ему неожиданность устроить. Он должен бояться неожиданностей.
- Ты украл фигуру? - улыбнулась Надя.
- Украл, - согласился я. - Надо же проучить.
- Правда?.. Нет, ты шутишь?
- Шучу, - сказал я. - Я украл у него очки. Он пошел в туалет, оставил
очки на столике, а я стащил.
- Воришка? - спросила Надя.
- Воришка, - ответил я.
- Хочешь яблоко? Мама целый пакет положила.
Не успел я ничего сказать, как она уже вытащила из сумки прозрачный
хрустящий пакет, раздутый красными яблоками.
Мы стали грызть яблоки, поглядывая друг на друга.
- А я его все-таки победил, - сказал я. - Пожертвовал ладью за коня, он
растерялся - надо было снова считать варианты... Будь он простодушнее, он бы
не испугался играть просто. А там только просто надо было играть. Он стал
хитрить и сгорел... Знаешь, как я был рад! Следующий турнир выиграю. Для
тебя выиграю.
- Выигрывай, - ответила Надя. - Я хочу, чтобы у тебя получилось как ты
мечтаешь.
- А твои родители считают меня балбесом, - сказал я. - Не хочу быть
инженером, я буду шахматистом.
- Ну чего ты ершишься? - спросила Надя и погладила меня по голове. В ее
голосе было столько любви, жалости и понимания, что и поныне, вспоминая этот
голос, я поражаюсь, как она, девочка, могла постичь то, чего так недоставало
мне.
- Пойду покурю, - сказал я.
На площадке свежо пахло снегом, морозом, табачным дымом. Под ногами