"Святослав Юрьевич Рыбас. Зеркало для героя" - читать интересную книгу автора

аварии - оттуда. И, честно говоря, не твой отец должен обвинять, а,
наоборот, тот парень, которого судят, должен судить твоего отца... А ему
придется платить за чужие грехи.
- Каждое поколение за что-то платит, - ответил я.
Мы вышли на улицу. Солнечно, сияет голубым и белым небо. На деревьях
много желтых листьев. И воздух пахнет сладковатым теплым сентябрем.
Я подумал, почему мне мало умиротворенного ощущения родного дома и я
пытаюсь влезть в чужую жизнь, чтобы открыть в ней какую-то тайну? Ведь,
пожалуй, нет тайны. Живет мужчина, работает, содержит, как умеет, свою семью
и укрепляет свое бытие определенной философией. Какое мне дело до того,
почему он именно такой, а не другой? Что я могу ему предложить?
А все-таки мы вместе росли.
- Я рад, что мы встретились, - сказал я Ивановскому и обнял его за
плечо.
Он улыбнулся и тоже положил руку на мое плечо. Обнявшись, мы пошли в
магазин.
Пива не было. Мы постояли возле магазина и направились к центру мимо
сквера травматологической больницы. Нам было все равно, куда идти, лишь бы
не расставаться.
- Миша, ты извини, если что не так сказал, - произнес Толик. - Порой
зло находит: уж очень бывает обидно.
Я промолчал, ему нужно было выговориться.
Однажды, лежа в больнице, Ивановский наблюдал, как пьяные санитары
везли по коридору тележку с умершим, - не везли, а лихо гнали, натыкались на
стены, пересмеивались. Он остановил их, и еще с одним парнем они доставили
тележку в морг, а там увидели лежавшего на столе мертвого старика, с которым
вчера разговаривали за ужином, на его посиневшей ноге была чернилами
написана фамилия... Рано или поздно так будет с Ивановским, и санитарами, и
со мной. Но мы разучились проверять себя мыслью о смерти. Ивановский же
задумался о причине своего несчастья. Хотя после аварии минуло много лет, он
не мог ее позабыть. Он обвинял себя, потом руководство шахты, министерство,
забираясь в поисках ответа все выше. Почему, спрашивал он себя, не хватило
средств своевременно перекрепить узкий электровозный ходок и вагонетка,
ударив о стальную арку, высекла искру для взрыва? Он не вернулся на шахту,
спрятался от ее опасностей, уйдя в НИИ, в действительность с мелкими
противоречиями и обыденной рутиной. Он понимал, что дезертировал. Но после
подземной работы с ее авралами, грязью, грубыми задачами он обрел легкие
условия. От его цельности ничего не осталось. Теперь он не был уверен в себе
и даже сомневался, сохраняла ли Наталья ему верность в разлуке.
Я угадал, что его профсоюзная работа - это прикрытие его растерянности.
Он гордился своим бескорыстием? Но при чем здесь бескорыстие? Просто он
хотел доказать, что остается прежним.
Тем временем мы прошли мимо школы, штаба горноспасательных частей и
планетария. Впереди на пустыре возле старой шахты толпился народ, кто-то
покрикивал в мегафон, - снимали кино.
Я посоветовал Ивановскому вернуться на шахту. Наверное, только там он
мог избавиться от ощущения вины. Правда, гарантии не было. Все зависело от
него.
Ивановский промолчал, потом предложил посмотреть, как снимают.
Съемка меня не интересовала: однажды я видел, как делают телефильм по