"Святослав Юрьевич Рыбас. На колесах" - читать интересную книгу автора

находила ответа.
- К нам приезжал врач из космического центра. - Иванченко посмотрел на
Никифорова, словно спрашивал: "Я верно говорю?" - Говорит, самое тяжелое для
космонавтов, что нельзя ни секунды побыть одному.
- Да, одиночество необходимо, - кивнула Лена. - Но когда его слишком
много... - Хотела она или не хотела, а от затеянного ею разговора Никифорову
стало больно.
- Казанова в спальню к собственной жене залезал на третий этаж по
карнизу, - сказал Журков. - А у нас как? Да никак. Муж думает про жену, что
он ее знает, и от скуки скулы воротит. А жена то же самое про него думает...
Ну, вы еще молодые. За что выпьем?
- За женщин, - предложил Иванченко.
- Женщина будет такой, какой ее видит мужчина, - сказала Лена.
Никифорову почудилось, что она хотела сказать что-то другое, то, что
касалось только их двоих, а сказанное ею - это лишь игра, подхваченная от
Иванченко.
После родов у нее стали разрушаться зубы, и она объяснила, что в ее
организме стало мало кальция, она отдала этот кальцин Василию и теперь
мучается. Признание Лены поразило Никифорова. Василий медленно рос, а у нее
появились седые волосы и морщины в углах глаз. Это было радостное и жестокое
чудо: чем сильнее становился ребенок, тем заметнее изменялась Лена. Ей,
выходило, надо стать здоровым Василием, потом уверенным в своих силах
Никифоровым, потом своей старой матерью, у которой не было ничего дороже
единственной дочери. И самой собой тоже надо было остаться. Но это уж в
последнюю очередь.
Никифоров взял Лену за руку.
- Мужчина должен быть рыцарем, - сказал Иванченко.
- Конечно. - Лена улыбнулась необязательной пустой улыбкой.
И как только жена улыбнулась, Никифоров понял, что игра будет
продолжаться, и ни он, ни она не смогут от нее отступить.

Выйдя во двор, мужчины один за другим прошли по узкой бетонной дорожке
мимо "Жигулей", на которых лежал лунный свет, вышли за калитку и только
тогда, когда Никифоров, просунув руку между штакетинами, звякнул крючком,
смогли заговорить. Но задержанный Леной разговор уже меньше волновал их. Они
почти насильно начали его, чтобы просто покончить с ним. "Мы не отступим,
несмотря ни на что, или мы бессильны?" - вот от какого вопроса им невольно
хотелось уклониться! Потому что он был прост, и его нельзя было расщепить на
компромиссы.
Иванченко предложил-таки компромисс: ничего не делать, работать себе
дальше, только каждый вечер пломбировать склад.
- Александр Константинович, ни одна деталь не пропадет! - с торопливым
оживлением сказал он. - Маленькая пломба, а большое дело сделает. - Он
посмотрел поверх придорожных тополей и, по-видимому, радуясь своей мысли,
сказал. - Вечер-то какой! Луна, звезды... даже листья светятся. Шел бы так,
ни о чем не думал... лишь бы лето никогда не кончалось.
- Кончится! - проговорил Журков. - Не успеешь оглянуться, не успеешь
пломбу приклепать.
- Фу ты! - Иванченко махнул в его сторону рукой. - Ну как же
по-другому? Останавливать центр?