"Святослав Юрьевич Рыбас. На колесах" - читать интересную книгу автора

- Принеси, - сказал Журков. - Днем еще ничего, а к ночи хуже.
Никифоров принес стул. Журков сел, попробовал опереться на спинку,
закряхтел.
- Говорят, в Рогачевке бабка заговаривает радикулит, -
грубовато-насмешливо вымолвил он. - Ты свозил бы меня.
- А где Лена? - спросил Никифоров.
- Пошла луку нарвать. Свезешь?.. А то, ей богу, бюллетень возьму.
- Нет, не имеешь права болеть, - без тени улыбки ответил Никифоров. -
Повезу хоть к шаману, а дезертирства не позволю.
- Вот-вот! - буркнул Журков. - Мало, мы "взяточники и заодно с
ворюгой", теперь еще и "дезертиры".
От сковородки запахло горелым, Никифоров выключил газ.
- Давайте о чем-нибудь другом говорить, - предложил Иванченко. - А то с
этими автомобилями да заказчиками забудешь все на свете.
Когда пришла Лена, они по-прежнему говорили о своем автоцентре, и она,
незатейливо накрыв стол, попыталась переключить их внимание на себя. Сначала
ей это удалось: ее слова брали не смыслом, а простой ревностью к гостям,
которую она не умела скрыть от них. Никифоров натянуто улыбнулся, слушая о
том, что Василий подрался в детском саду с новеньким мальчишкой. Лена
смотрела на Журкова, лишь изредка поглядывала на Никифорова. Ее полные
крепкие губы замирали, задерживая неожиданно проступавшую волевую, как у
матери, складку над верхней губой. В этих взглядах невзначай была привычка
сигнализировать о своем состоянии, привычка, которую дает лишь семейное
приспособление друг к другу. "Ты нарочно привел их, - казалось, так говорила
жена, - ты отгораживаешься чужими людьми, когда мне горько!"
- Пусть дерется, - сказал Никифоров. - Я вот в детстве не дрался, и что
же? - Он тронул свой синяк.
Тут она заметила сизоватое пятнышко на щеке, которого утром не было,
протянула руку; Никифоров отклонился.
- Откуда у тебя синяк?
- Он не признается, - сказал Журков.
- Да чего там, - отмахнулся Никифоров. - Давайте допьем, Лена, тебе
наливать?
- Нет, я пойду наверх. Скоро Васю купать.
- Посидите с нами, - попросил Иванченко. - Когда мужики без женщин -
это просто пьянка. А с женщиной - праздник.
- Если вы и жене такое говорите, вам цены нет, - сказала она и
взглянула на Никифорова. - Ну, пойду?
Он понял, ей не хочется уходить, она ждет, что он остановит ее.
- В женщине должна быть тайна, - продолжал Иванченко. - Красота - это
всегда тайна. Вот недавно в газете писали, что семья развивается по второму
закону термодинамики. - Он засмеялся, вскинул голову. - Парадоксально, но
очень точно!
Он не умел смеяться, его смех выдавал лукавство.
- Согласно второму закону, все остывает, - сказал Журков. - И человек
остывает и сковородка.
- А что такое тайна в женщине? - усмехнулась Лена. - Недоступность? Или
своя тайная жизнь? - Ее лицо как бы осветилось усмешкой особого знания,
которая, как видел Никифоров, выражала и надежду, что ей сейчас объяснят,
как надо жить, и страдание от того, что она много думала над этим и не