"Владимир Рыбаков. Тяжесть " - читать интересную книгу автора

Салаги толпились у дверей каптерки, кромсали руками воздух, не
дотягиваясь через плечи других до валенок, и, еще не дотянувшись, мысленно
переносились, бешено вертя глазами, в оружейную. С некоторых спадали галифе;
не обращая на это внимания, натягивали сверху ватные штаны, не зная, что
придется после, поправляя, выпускать драгоценный теплый воздух.
Старики делали привычное, не суетясь. Орудийный парк, освещенный
перекрестным огнем прожекторов, сжался в муравейник, копошившийся у ног
вездесущей ночи. Быблев уже выводил тягач, наша матушка-пушка, гаубица
151-я, все еще стояла, разбросав станины в раскорячку. Нефедов нагружал
тягач инвентарем. Метель сердито шелестела, залепляла лицо, таяла, затем
леденела на лице тонкой коркой. Натолкнувшись на троих, стоявших в шеренгу в
сапогах и бушлатах, я спросил:
- В чем дело?
- Приданы вашему орудию, товарищ младший сержант.
- Растирайте лица, кретины. Почему без ватников, валенок?
- Не выдали нам.
Они произнесли слова хмуро, спокойно. Зима цвела вокруг них белым
ветром, но только прикоснулась к ним и не успела изгнать из тел гордость и
инстинктивную веру в горячую их молодость.
- Сами виноваты. Помогайте ефрейтору Нефедову.
Управились за двадцать минут и, опередив положенное время, засекаемое
суетившимся командиром взвода лейтенантом Чичко, тягач, легко волоча по
хрящеватой земле восьмитонное орудие, вопя дизелем, помчался на склад за
боеприпасами. Два других орудия взвода опаздывали, это радовало; придется
командиру батареи капитану Голубову отметить, что орудие младшего сержанта
Мальцева прибыло первым - еще один плюс в пользу самосохранения. Но плюс
этот уходил, стиснутый простым желанием совершить свою солдатскую работу.
Я сидел рядом с Быблевым, его пухлое тело удобно заполняло сидение,
лицо было обычно сосредоточенным, тягач ли, трактор - он передвигал рычаги.
В деревне близ Львова ждала его невеста. Отец писал, что начал строить им
дом. Быблев любил рассказывать о свадьбах, о церкви. И мечтал стать
сержантом, прийти из армии, как он выражался, человеком. С русскими он редко
дружил, они не любили хохлов, более хитрых, выбивающихся в сержанты, и, став
ими, любой ценой цепляющихся за лыки. Почти все сержанты были украинцами и с
удовольствием показыва-ли свою власть младших командиров, но и умели
останавливаться вовремя. Как мне говорил один казах: "Они знают, что
украинская злоба не устоит перед русской яростью". Я поверил этому казаху,
он не любил ни русских, ни украинцев. Но странно: все те, кто знал о вере
Быблева в троичного Бога, уважали его, быть может, так, как уважают всякого,
кто, рискуя дисбатом, уходит в самоволку...
Тягач, едва не уткнувшись в черную дыру ворот склада, развернулся и
стал. В густоте снега молчаливо бродили псы охраны. У порога конторки склада
стоял командир батареи.
- Товарищ капитан, орудие младшего сержанта Мальцева прибыло за
боеприпасами.
Как и положено по неписаному закону, действующему во время учений,
наверное, и во время войны, - капитан ответил не по-уставному:
- Молодцы! Так ты, сержант, снова первый, - он почти незаметно
осмотрелся. - Не пойму я тебя, служишь по-настоящему, хороший командир, а
все лезешь куда-то. Послушай меня, я ведь уже десять лет в армии, не лезь в