"Владимир Рыбаков. Тавро " - читать интересную книгу авторамужика занимала весь ее лоб. Торчал неправдоподобный козырек. "Как у
американских туристов". Кепка на голове бабы позабавила Мальцева, она придавала происходящему оттенок лихачества. Поэтому Мальцев оторопел, когда услышал тягучий стон и увидел, как женщина сбросила ношу с плеча на дорогу, как наклонилась и вдавила голову мужа в жидкую грязь. Мальцев тихо подошел и услышал: "Жри, сволочь, шамай, паскуда, жри!" Неприязнь к женщине сразу загребла Мальцева. Вот они, суки! Пользуется, что тот выпил. Вот! - Чо, помочь те? Резкое движение ее испуга было противно Мальцеву. Мужик, лицо в дороге, не ворохнулся. - Ты смотри, копыта откинет. А чо, а? - Ты кто такой?! Кто?! В голосе у нее был то звонкий, то хрипящий страх, будто женщина ежемгновенно меняла возраст. Мальцев подошел вплотную: - Не бойсь, чужой. Он вгляделся. На лице бабы было сильное утомление, отчаяние, следы горя. Мальцев мягко повторил: - Чужой. Не бойсь, дай помогу. - Что ты, что ты! - Ладно, дай. Сказано ведь - чужой я. Сказано ведь - не бойся. Мальцев взвалил человека на спину. - Показывай дорогу. В доме, положив на лавку спящего человека, он повнимательней осмотрел стандарт - через минуту забудешь. Вот стерва. Может захотела вот так мужа угробить. Утопить. Такое бывает. Запросто. - Что, прогонишь теперь или выпить дашь? Тяжелый он. - Нету у меня. Ладно, сядь. - Сама сядь. У меня свое, во! есть. Посуду дай. - Я не буду. - Ничо. Немного можно... раз дают. От крепкого и покрепчаешь. Баба села, выпила, сморщилась и заплакала. Мальцев махнул рукой: - Все вы такие. То угробить хотите, то плачете. Середины нету, а? Она зарыдала, захлебываясь. Отпила еще, стала икать. - Хороши судить. Вы! Он все, все прогулял. Деньги, гусей, поросенка, уток. Мне через неделю за корм - корова осталась - маслом платить надо. Чем буду совхозу платить? А дети? А долги? Будь он проклят, проклят, проклят. Мальцев промычал: "Н-н-нда. Нехорошо". И опустил голову, ощущая, как стыд покрывает щеки, как совесть где-то между животом и грудью заболела долгой болью. Пробормотал: - Чего он так? Может, чего случилось? Ему захотелось ее обласкать, сказать, что все будет хорошо, что, ну, бывает. Еще больше ему хотелось уйти и снова повеселеть. Мальцев вытащил тогда из сумки пять банок тушенки, но сразу же подумал, что четыре или пять, какая же разница, и оставил бабе четыре. Он уснул в ту ночь с трудом, но утром был уверен, что сон пришел к нему легко. Мальцев быстро забыл этот случай, но отношение его к женщине вообще с тех пор изменилось. Уважения не прибавилось, но появилась жалость, которую |
|
|