"Вячеслав Рыбаков. На чужом пиру, с непреоборимой свободой ("Очаг на башне" #3)" - читать интересную книгу автора

ограничиться. Впрочем, Борис Иосифович свое дело знал, и этого хватило. И
вот Сошников опять семье помог. Да ещё как!
- Мне кажется, я сумел бы сейчас работать... - говорил он, кончиком
ложечки бережно подцепляя себе чуток варенья из розетки. Как будто стеснялся
взять у себя свое варенье. Как будто в любой момент сам готов был негодующе
рявкнуть на себя: обжора! - Да, собственно, что я говорю. Я уже немножко
работаю... только это атавизм. Но все же разогнулся, кажется, слегка.
Набрасываю на дискетку... Еще месяц назад это было бы просто невозможно.
Просто невозможно. Знаете, ведь мне буквально спрятаться хотелось, в угол
забиться. Чтобы никто-никто не видел, какой я... жалкий и как у меня не
получается ничего... Мне же все время, если я был на глазах хоть у кого-то
из знакомых, приходилось притворяться, будто я в состоянии телепаться не
хуже всех, а такое притворство хуже каторги... Да мне казалось, будто все
машины двигаются так, чтобы меня задавить или перегородить мне дорогу.
Всегда именно передо мною лезли без очереди... всегда именно мне в лицо
чихали, сморкались, кашляли, будто я пустое место... Вот улица, идет кто-то
издалека навстречу, но именно поравнявшись со мной вдруг, не прикрываясь
даже, будто меня попросту нет - чихает прямо мне в лицо... На лбу у меня
написано, что ли, что на меня можно чихать! Что бы я ни решил - ошибочно,
что бы ни выбрал - надо было наоборот, что бы ни сказал - не к месту, что бы
ни попросил - проявил жуткий эгоизм. Ситуация прямо как из стругацковского
"Миллиарда лет"... впрочем, вы, вероятно, не знаете... Это наше поколение их
книгами зачитывалось...
- Отчего же, - ответил я, прихлебывая чай, - знаю.
Отчего же. Читывал. В свое время ещё па Симагин, заметив у меня на
кресле или под подушкой очередное "Кольцо тьмы", или "тумана", или "ужаса",
или "жути", или ещё какой-нибудь мути, говаривал: "Если уж хочешь
развлекаться небылицами, читай Стругацких. Не согласишься - так хоть думать
научишься. А с этими нынешними так дураком и помрешь в полной уверенности,
что по истинной жизни ты не Антон, а какой-нибудь эльф Мариколь или вовсе
дракон..."
Читывал. И, пожалуй, именно оттуда между строк вычитал, почему
оттепельные свободолюбцы так бездарно прогадили все на свете, когда их
вынули на воздух. В том числе и самих себя. Потому что каждый из них считал
себя одиноким Руматой в Арканаре. А любой соседний Румата казался не более
чем каким-нибудь доном Рэбой; ну, Будахом в лучшем случае. И они, до слез
умиляясь собственному дружелюбию, в пароксизмах стремления выпрыгнуть из
осточертевшего одиночества пели "Возьмемся за руки, друзья" - но каждый с
потаенной улыбочкой косился на соседей: а я все про вас знаю...
Правда, когда я поделился этими соображениями с па Симагиным, он
неожиданно усмехнулся и прокомментировал спокойно: ну, я же говорил. Не
согласился, зато задумался. И я отполз в свой угол. Он опять оказался прав.
- А теперь это прошло, понимаете? Такой груз с души свалился... Даже
если... ну и подумаешь, например, не сработал турникет - может, и не передо
мной одним! Как мало человеку надо для счастья.
Нет, тут грех иронизировать. Нормальному человеку даже близко не
вообразить, какая внутренняя давильня включается при каждом столкновении с
подобной случайностью, если человек маниакально связывает её связью
причинности со свойствами собственной персоны. Можно сойти с ума. Когда мы
познакомились с Сошниковым, все эти мании цвели в нем пышным цветом -