"Б.А.Рыбаков. О преодолении самообмана (По поводу книги Л.Н.Гумилева "Поиски вымышленного царства")" - читать интересную книгу автора

же должны ознакомиться с системой аргументов автора и проверить, сумел ли он
в этом разделе "твердо стать на почву несомненных фактов".

Первый тезис не доказывается Л.Н. Гумилевым, а постулируется:
"Допустим, что "Троян"-буквальный перевод понятия "троица", но не с
греческого языка и не русским переводчиком, а человеком, на родном языке
которого отсутствовала категория грамматического рода. То есть это перевод
термина "Уч-Ыдук", сделанный тюрком на русский язык" (стр. 324. Так как
доказательств не приведено, то и разбирать этот тезис не будем. Можно только
высказать удивление, что услужливый тюрок, позаботившийся о русских людях,
не употребил бытовавший у русских термин "троица", а изобрел для них Трояна.
И что переводил с тюркского этот загадочный переводчик? "Трояновы века"
Гумилев без всяких оснований объявляет временем после Эфесского и
Халкедонского церковных соборов 449 и 451 гг., предавших анафеме несториан
(стр. 325). Соглашаться трудно, но и опровергать нечего.

Второй тезис - "уклонение второго по значению на Руси князя в ересь"
(стр.325). Имеется в виду Олег Святославич, который, по мысли Л.Н. Гумилева,
"должен был унаследовать золотой стол киевский, а его объявили изгоем,
лишили места в престолонаследной очереди" (стр. 309). Опять плохо дело с
русскими летописями: не подтверждают они слов Л.Н. Гумилева. В 1078 г., о
котором идеть речь в "Слове о полку Игореве", Олег не был вторым по значению
князем и не стоял в престолонаследной очереди. Княжил в Киеве Всеволод, сын
Ярослава Мудрого; после него могли княжить его племянники, сыновья Изяслава,
Святополк и Ярополк. Далее по старшинству шли сыновья Святослава Ярославича:
Глеб, Давид, Роман и - лишь на четвертом месте - Олег. Так как Давид пережил
Олега на восемь лет, то Олег до конца своей жизни не мог по старшинству
претендовать ни на второе место в Руси, ни на место в очереди к
великокняжескому трону. Неверно и утверждение Л.Н. Гумилева о конфликте
Олега с киевской митрополией, трижды повторенное им (стр. 310, 325 и 344);
Олега вызывали (и не в 1078, а в 1096 г.) на суд князей и епископов, а
митрополит даже не был упомянут. Несторианство Олега Гориславича не
обосновывается автором ничем. Единственным доказательством является
восклицание Л.Н. Гумилева в адрес Олега, пострадавшего от двоюродных
братьев, хазар и греков: "Ему ли было не искать другого варианта
христианской веры? И тут его друг... Боян нашел путь "чрес поля на горы",
туда, где жили полноценные христиане" (стр. 325), то есть
центральноазиатские несториане. Л.Н.Гумилев думает, что этим он разъясняет
"темные фрагменты" "Слова о полку Игореве".

Третье доказательство "хорошего знакомства" современников "Слова о
полку Игореве" "с дальневосточными символами, которые они могли узнать
только у монголов" (стр. 327), Л.Н. Гумилев видит в том, что Боян
"растекашется мыслию по древу" (это будто бы свойственно только монголам), и
в наличии в поэме образа злого Дива. Див, по мнению Л.Н. Гумилева,- это
дьявол в его монгольском варианте. В доказательство он приводит известное
место из летописи (это его единственная ссылка на летопись под 1250 г.), где
описываются религиозные обычаи татар. Но, сделав в пяти строках семь ошибок
(вместо "кровопитья" наборщики набрали "кровопротыа" и др.), Л.Н. Гумилев
насилует текст и создает какого-то небывалого "земледьявола" (стр.326),