"Эрик Фрэнк Рассел. Неизвестное устройство" - читать интересную книгу автора

Очень жаль, думал он, что у него не хватило находчивости вмешаться в
разговор водителей и выпытать у них кое-какие детали, чтобы быть полностью
уверенным. А может, это было, наоборот, очень мудрым решением? Да, наверное,
если бы то, что они рассказывали, вызвало в нем ужас, тогда впоследствии он
мог бы этим вызвать подозрение. В таком положении, как его, лучше не
привлекать к себе внимания.
"А вам-то что до всего этого, мистер?"
Как тут ответишь на такой вопрос? Что тут можно сказать? Только
что-нибудь глупое или совсем неподходящее, и это тоже может вызвать еще
большие подозрения.
"Да просто я там раньше жил поблизости".
"Около Бельстона? Вы не помните, как в этих местах пропала женщина? А
может, вы можете назвать нам кого-нибудь, кто такое событие помнит? А может
быть, вы сами знаете что-нибудь?"
Если эти двое опять будут там в буфете, что сделать лучше: не обратить
на них внимания или, наоборот, подсесть к ним и попробовать навести их на
разговор об этом и выяснить подробности? Он не мог этого решить. Если бы он
умел пить спиртное в больших дозах, то можно было бы подсесть к парням и
навести их на разговор на эту тему за пивом, купить несколько бутылок и пить
с ними вместе. Но он редко пил спиртное, да еще в таком обществе, и боялся,
что у него не хватит способностей сделать все это естественно, не возбуждая
подозрения.
Все эти мысли вылетели из головы, как только он повернул за угол и
столкнулся лицом к лицу с полицейским. Его сердце так и подпрыгнуло. Он
постарался пройти мимо с видом полной независимости и безразличия, даже
начал насвистывать какую-то песенку.
Полицейский следил за ним глазами, поблескивающими под козырьком
фуражки. Брансон старался идти как можно более независимо и спокойно,
чувствуя или воображая, что чувствует, как глаза полицейского сверлят его
затылок. Брансон шел и думал, не привлекает ли он внимание тем, что
переигрывает свое безразличие, как ребенок выдает свой проступок, принимая
слишком невинный вид.
Он шел вперед с нервами, натянутыми как струна, и прекрасно понимал,
что, раздайся сейчас за его спиной повелительный окрик "Эй, ты!", и он
бросится бежать. Тогда он побежит как сумасшедший по тротуару, через улицу,
не обращая внимания на движение, потом побежит куда-нибудь в дальние аллеи,
а за его спиной будут греметь чьи-то шаги, будут заливаться свистки и
раздаваться крики. А он будет бежать, бежать, бежать, пока не упадет без
сил. И тогда они его получат.
Но окрика, который заставил бы его бежать, не последовало. Дойдя до
следующего угла, он не смог удержаться, чтобы не оглянуться. Полицейский
стоял все на том же месте и все так же смотрел ему вслед. Оказавшись за
углом, Брансон остановился, сосчитал до десяти и после этого осторожно
выглянул. Полицейский стоял все на том же месте, но теперь его внимание
привлекало что-то на другой стороне улицы.
Брансон облегченно вздохнул, от чувства миновавшей опасности его прошиб
пот, и он направился дальше к станции. На станции купил вечерние газеты,
спешно просмотрел их, ища там новости, которые его так волновали, но ничего
не нашел. Правда, это еще ничего не значило. Полиция может дать материал в
газеты только после того, как его арестуют, и не раньше. Обычно они не любят