"Бертран Рассел. Свободомыслие и официальная пропаганда." - читать интересную книгу автора

позиция науки.
Что бы произошло, если бы Эйнштейн выдвинул что-нибудь столь же новое в
сфере религии или политики? Англичане нашли бы в его теории элементы
пруссачества; антисемиты сочли бы это сионистским сюжетом; националисты
всех стран посчитали бы, что она заражена трусливым пацифизмом, и
провозгласили бы ее не более чем простой уловкой для уклонения от военной
службы. Все старомодные профессора обратились бы в Скотланд Ярд с просьбой
запретить ввоз его сочинений. Учителя, относившиеся к нему с симпатией,
были бы уволены. Он (тем временем) был бы захвачен правительством
какой-нибудь отсталой страны, где стало бы незаконно учить еще
чему-нибудь, кроме его доктрины, которая бы выросла до размеров
мистической догмы, никому не понятной. В конце концов, вопросы истинности
или ложности его доктрины решались бы на поле битвы, без всяких попыток
поиска каких-либо новых подтверждающих или опровергающих свидетельств. Это
и есть логическое следствие "желания верить" Вильяма Джеймса.
Необходимо не только желание верить, но и желание познать, что есть
совершенно противоположное.
Если допустить, что условие рационального сомнения стало бы насущной
необходимостью, то стало бы важным узнать, почему в мире так
распространена иррациональная уверенность. В основном это следствие
унаследованной нами иррациональности и доверчивости обычного человека. Но
эти семена интеллектуального первородного греха питаются и взращиваются и
другими факторами, среди которых три играют ведущую роль, а именно:
образование, пропаганда и экономическое давление. Давайте рассмотрим
каждый из них.
(1) Образование. Начальное образование во всех развитых странах находится
в руках государства. Государственным чиновникам известно, что часть
материала, который они предписывают преподавать, является ложной, многие
другие вещи также признаются ложными или, во всяком случае, сомнительными
любым непредвзято рассуждающим человеком. Возьмем, например, преподавание
истории. Каждая нация стремится в школьных учебниках истории лишь к
самовосхвалению. Когда человек пишет автобиографию, ожидается, что он
проявит определенную скромность; но когда нация пишет свою историю, то
здесь нет пределов хвастовству и тщеславию. Когда я был молод, школьные
учебники учили, что французы безнравственны, а немцы - добродетельны;
сейчас они учат противоположному. Ни в том ни в другом случае нет и
малейшего намека на правду. В немецких школьных учебниках описание битвы
при Ватерлоо построено таким образом, что Веллингтон предстает практически
разбитым и лишь Блюхер спасает ситуацию; английские учебники рассматривают
Блюхера как полководца, практически никак не повлиявшего на исход битвы.
Авторы и тех и других учебников знают, что они не говорят всей правды.
Американские школьные учебники обычно были пропитаны антибританскими
настроениями; начиная с войны 1914-1918 гг., они стали в той же степени
пробританскими, не заботясь об истине ни в том ни в другом случае. (См.:
The Freeman, 15 Febr. 1922). И прежде, и сейчас одной из основных целей
образования в Соединенных Штатах было превращение пестрой группы детей
иммигрантов в "хороших американцев". Очевидно, что никому в голову не
приходит, что "хороший американец", так же как "хороший немец" или
"хороший японец", должен быть по определению плохим человеком. "Хороший"
американец или американка - это человек, воспитанный в духе веры в то, что