"Бертран Рассел. Происхождение фашизма." - читать интересную книгу автора

они предпочитают принуждение дискуссии, войну - миру, аристократию -
демократии, пропаганду - научной беспристрастности. Они поддерживают
спартанскую форму аскетизма в противоположность христианской форме, т. е.
они рассматривают аскетизм как средство достижения господства над другими,
а не как самодисциплину, которая способствует добродетели и дает счастье
только в другом мире. Позднее некоторые из них прониклись популярным
дарвинизмом и считали борьбу за существование источником появления высших
существ; но это скорее борьба между расами, чем между личностями, такая,
которую поддерживали апостолы свободной конкуренции. Удовольствие и
знание, рассматриваемые в качестве целей, кажутся им чрезмерно пассивными.
Удовольствие они подменяют славой, а знания - прагматическим утверждением,
что то, чего они желают, истинно. У Фихте, Карлейля и Мадзини эти доктрины
еще окутаны мантией традиционного моралистического ханжества; у Ницше они
впервые выступают неприкрыто и бесстыдно.
Фихте получил меньшую, чем ему надлежит, долю кредита в открытии этого
великого движения. Он начинал как абстрактный метафизик, но затем показал
даже определенно деспотичный и эгоистичный характер. Вся его философия
развивалась из предположения "Я - это Я" или, как он говорит:
"Эго само себя постулирует, и оно есть в результате этого простого
утверждения себя, это и действующая сила, и результат действия, активность
и то, что является результатом действия, Я есть выражает делодействие
(Tathandlung}. Эго есть, потому что оно само себя постулировало".
Эго, согласно этой теории, существует потому, что оно выражает волю к
существованию. Теперь представляется, что нон-Эго также существует потому,
что этого желает Эго, но нон-Эго, порожденное таким образом, никогда не
станет действительно внешним по отношению к Эго, которое определяет его
постулирование. Людовик XIV говорил: "Государство - это я", Фихте говорил:
"Вселенная - это я". Как заметил Гейне, сравнивая Канта и Робеспьера, "в
сравнении с нами, немцами, вы, французы, банальны и посредственны".
Позднее Фихте действительно объяснял, что когда он говорит "Я", он имеет в
виду "Бог", но это не вполне убеждает читателя.
Когда, в результате битвы при Йене, Фихте пришлось бежать из Берлина, он
начал думать, что слишком энергично утверждал нон-Эго в лице Наполеона. По
возвращении в 1807 г. он представил свое знаменитое "Обращение к немецкому
народу", в котором впервые была изложена доктрина национализма. Это
обращение начинается с объяснения того, что немцы выше всех остальных
современников, потому что только они имеют чистый язык (язык без
примесей). (Русские, турки и китайцы, не говоря уже об эскимосах и
готтентотах тоже имеют чистые языки, но они не упоминаются в исторической
книге Фихте.) Чистота немецкого языка делает немцев исключительно
способными к глубоким размышлениям. Фихте заключает, что "иметь характер и
быть немцем, без сомнения, значит одно и то же". Но если немецкий характер
нужно ограждать от иностранного развращающего влияния и если немецкий
народ должен быть способен действовать как единое целое, то должен быть
новый тип образования, который будет "формировать немцев в единое тело".
Новое образование, говорит он, "должно состоять существенным образом в
том, чтобы полностью уничтожить свободу воли". Он добавляет, что воля -
"это неотъемлемая сущность человека".
Не нужно внешней торговли помимо того, что является абсолютно необходимым.
Нужна всеобщая военная служба: каждый обязан сражаться не за материальное