"Вера Русанова. Пьеса для обреченных [D]" - читать интересную книгу автора

Познания Каюмовой в области криминалистики впечатляли. Пришлось снова
покорно вздохнуть и взяться за ботинки с толстой рифленой подошвой...
Ванная в квартире Бирюкова была типичной ванной вольнолюбивого
холостяка. Круглое, без затей зеркало. На пластмассовой полочке - крем для
бритья, стаканчик с зубной щеткой и флакон шампуня. На змеевике - сохнущие
плавки и две пары черных носков. Под раковиной - точно такие же, только
грязные, носки свалены внушительной кучей.
- Тапочки принеси! - скомандовала Наталья, присев на корточки перед
Вадимом Петровичем, все еще замотанным в плед. - Что он у нас в ванной в
ботинках-то делать будет?.. В прихожей посмотри или в спальне...
Конечно, шастать по квартире покойного Бирюкова мне не особенно
хотелось. Но еще меньше я жаждала разматывать остывшее тело с уже
подсохшим кровавым пятном на груди. Поэтому послушно вышла из ванной и
побрела в прихожую.
Линолеум в коридоре был совсем холодным - откуда-то сквозило. Видимо,
в одной из комнат Вадим Петрович позабыл перед уходом закрыть форточку. Но
меня и без того пробирала противная дрожь. Так глупо вляпаться могла
только кромешная, безнадежная идиотка. А все из-за чего?! Точнее, из-за
кого? Из-за того же драгоценного Пашкова! Все несчастья в моей жизни
случаются исключительно по его милости. Кто бы мне сказал еще год назад,
что скоро я буду пугливой тенью пробираться по квартире свежего покойника,
стремясь найти и натянуть на его мертвые, костенеющие ноги домашние
тапочки!
Дурацкие висюльки на бра по-прежнему тускло. мерцали. Хотелось
звездануть по ним со всей силы и расплакаться от страха и усталости. Но
вместо этого, я встала на четвереньки, пошарила рукой под тумбочкой,
надеясь сразу обнаружить что-нибудь приемлемое из обуви. Наткнулась на
тюбик губной помады, досадливо чертыхнулась, открыла тумбочку. Тапочки
действительно стояли здесь - милые, уютные, с розовыми плейбоевскими
зайчиками на черном вельвете. И у меня вдруг противно защипало в носу.
Кошмарного, хвастливого и похотливого Вадима Петровича все-таки было
жалко...
Когда я вернулась в ванную, он, уже распеленатый и разутый, лежал на
полу лицом к стене. Каюмова курила, сидя на краю ванны. Взглянула на
тапочки, одобрительно кивнула и снова, зажав сигарету во рту, опустилась
на корточки.
Двумя пальцами поправила загнувшийся край носка, надела тапку на
левую ногу.
- Ты знаешь, - я отвела взгляд от мертвого тела и принялась с
повышенным интересом изучать носки на змеевике, - мне кажется, мою голову
посетила интересная мысль. Что, если в этот раз вместо соседей я сообщу в
театре о том, что Бирюков "на похоронах"? Ну, приду утром к началу
репетиции и скажу: так, мол, и так, мы вчера вечером поговорили, Вадим
Петрович решил ввести меня во второй состав, а потом я поехала домой и он
попросил передать, что завтра уезжает на похороны... Сразу двух зайцев
убиваем: и о запое в театре узнают, и я как будто ни сном ни духом -
никакого греха за собой не чувствую, ни от кого не скрываюсь... Нормально
ведь, да?
- Хреново! - Каюмова резко выпрямилась и стряхнула со своих острых
коленей сигаретный пепел. - Бесполезно все. Ничего у нас с тобой не