"Вера Русанова. Пьеса для обреченных [D]" - читать интересную книгу автора

Пришлось залезть в карман и извлечь оттуда смятый рекламный листочек.
Листочек сообщал, что тушенка со склада в Москве продается по
потрясающе низким ценам. Каким образом Каюмова собирается спрятать Вадима
Петровича среди банок тушенки и почему в ближайшие десять дней тушенка
впадет у покупателей в такую немилость, оставалось непонятным.
- Ну и что? - в третий раз спросила я.
- Ничего, - досадливо и обиженно отмахнулась Каюмова. - Как можно
быть такой тупой? В куртке два кармана, а во втором, если ты помнишь,
лежат ключи. И Бирюкова мы отвезем в квартиру. В его собственную квартиру!
Там и положим.
Пусть пока полежит. А потом, если и найдут, пусть сначала докажут,
что он не поехал из театра домой и его не дома прирезали.
"Москвичонок" продолжал с унылым скрипом катиться по проспекту, а я с
таким же скрипом думать. Что-то не складывалось, что-то не склеивалось,
что-то казалось мне странным и подозрительным.
- Слушай, - пробормотала я, нервно теребя пуговицу на жакете, - а у
тебя что, тоже с ним что-то было?
- С кем? С Бирюковым?! - Наталья брезгливо оттопырила нижнюю губу. -
Вот еще! Пожилые толстые гении, строящие из себя казанов, совсем не в моем
вкусе...
А с чего ты вдруг спросила-то?
- Да ни с чего... Просто... Просто откуда ты его адрес знаешь?
- Ах вот оно что! - Она легко рассмеялась. - Так это все знают. А еще
все знают, что у Вадим Петровича на кухне самодельная облепиховая бражка
стоит.
Говорят, вкусная!.. И зеркало у него в спальне во всю дверь. Слухами
земля полнится! Ты же сама сколько лет в театре проработала, неужели тебе
такие вещи объяснять надо?
Я пристыженно улыбнулась. Однако ощущение тревоги не исчезло вовсе,
оно лишь слегка поблекло.
Тем временем мы обогнули двухэтажный мебельный магазин и свернули во
двор.
- Все, приехали! - сообщила Наталья, припарковываясь возле бордюра. -
Выносить будем.
К счастью, абсолютно все окна в доме были темными. Жильцы мирно спали.
Мы выволокли тюк на асфальт, осторожно закрыли дверцы "москвичонка"
и, сгибаясь под тяжестью Вадима Петровича, потащились к подъезду.
Естественно, дом оказался пятиэтажным и не обремененным удобствами типа
лифта. Конечно же на лестничных клетках не было света. Единственным плюсом
можно было считать то, что дверь в квартиру открылась сразу - без тщетных
дерганий за ручку и ударов бедром.
И снова в прихожей меня охватило странное и знакомое уже чувство
неясной тревоги, причин которой я решительно не понимала. В квартире было
темно и тихо.
На тумбочке под зеркалом лежала свернутая в трубочку газета. И
зеркало, и хрустальные капельки нелепого бра поблескивали тускло и холодно.
- Куда теперь? - спросила я у Натальи, озирающейся по сторонам.
- Не знаю. В ванную, наверное, - отозвалась она, пожав плечами. - На
диван или на ковер - опасно. Начнут следы крови сличать на обивке да на
одежде, сообразят, что не того... Нет, в ванную надежнее!