"Владимир Руга, Андрей Кокорев. Гибель 'Демократии' " - читать интересную книгу автора

- Братцы! Супруга у меня нрава сурового - коли домой поздно заявляюсь,
бранит, спасу нет. А так, всегда могу сказать, что был в собрании, по
общественным нуждам.
И что теперь, прикажете встречаться с женой-занудой в зале заседаний?
"Нет, господа, - рассуждали обыватели, - пусть там в Европах себе бесятся, а
наши Дуньки обойдутся без равноправия. Хватит с них того, что получили право
из-за жестокого обращения уходить от мужа и проживать по собственному
паспорту". Поэтому, пока будущие участницы российского парламента играли в
куклы, Аглае оставалось одно - диктовать свою волю окружавшим ее мужчинам,
наказывая их тем самым за то, что они не позволяют ей повелевать целыми
народами.
Все это Шувалов понял гораздо позже, когда ему пришлось провести в
общении с девушкой не один день. Но в тот момент его менее всего занимал ее
внутренний мир. Он хотел просто отдать дань вежливости и направиться к
группе гостей, обступивших писателя Куприна. Однако Аглая решила по-своему.
Не обращая внимания на обиженные лица своих недавних кавалеров, она взяла
под руку представленного ей поручика и больше не отпускала от себя ни на шаг
на протяжении всего вечера.
Когда позвали на веранду пить чай, она усадила Петра рядом, по правую
руку. Она настойчиво втягивала Петра в разговор, поминутно перескакивая с
одной темы на другую. Едва он успевал закончить мысль, как тут же следовал
новый вопрос. Поначалу поручика смущал такой натиск, но скоро чувство
неловкости исчезло, уступив место внезапно проснувшейся мужской гордыне. Ему
льстило, что собеседница проявляет по-настоящему неподдельный интерес ко
всему, им сказанному, что она, точно губка, впитывает каждое сказанное им
слово. Незаметно их беседа вышла за рамки застольного разговора,
предписанного правилами хорошего тона, превратилась в нечто большее, чем
обмен пустыми фразами.
К концу чаепития на веранде появился профессор Щетинин. Едва взглянув
на главу семейства, поручик с трудом сдержал смех. В его представлении
именно так выглядел Жак Паганель - герой зачитанной в детстве до дыр книги
"Дети капитана Гранта". Та же высокая нескладная фигура, те же всклокоченные
волосы, тот же рассеянный взгляд. Только на длинный нос водружены не очки, а
пенсне на черном шнурке. Неловко поклонившись гостям, Никита Семенович
пробормотал слова извинения, сел на свободный стул, принялся за бутерброд с
колбасой, отрешенно уставившись в зеркальный бок самовара. Гости продолжали
спокойно беседовать, не обращая внимания на профессора, и Шувалов понял, что
все давно привыкли к такому поведению хозяина дома.
Когда встали из-за стола и спустились в сад, были уже глубокие сумерки.
Полагая, что пора и честь знать, поручик стал высматривать Бородулина, чтобы
сговориться об отъезде. Внезапно Аглая, бросив на ходу: "Я сейчас вернусь",
поспешила в дом. Тотчас рядом с Петром возник пожилой господин - судя по
осанке, из отставных военных. Гордая посадка головы, большой нос с
горбинкой, огонь во взоре из-под кустистых бровей невольно вызывали на ум
определение "орел мужчина". Раскрыв массивный серебряный портсигар,
незнакомец предложил:
- Угощайтесь, поручик. Лучший турецкий табак, папиросы сам набиваю.
- Благодарю вас, не курю, - учтиво отказался Шувалов.
- Тогда и я не буду, - сказал мужчина, щелкнув портсигаром. - Позвольте
представиться, контр-адмирал в отставке Хвостов Иван Архипович. Так сказать,