"Владимир Руга, Андрей Кокорев. Гибель 'Демократии' " - читать интересную книгу автора

неожиданное продолжение:
- Второй раз на том же вопросе Хвостов погорел уже в Севастополе, когда
его назначили градоначальником. Должность высокая, учитывая статус города -
на уровне вице-губернатора. Приехал он с визитом к настоятельнице местной
общины. Та приняла новое начальство, по обычаю, с хорошим угощением.
"Ванечка" размяк душой, пришел в игривое настроение и брякнул ей: как, мол,
насчет девочек? Настоятельница шутку не приняла, а напротив, пришла в
негодование. В сердцах она накатала сразу две жалобы - министру внутренних
дел и в Синод. Была бы одна кляуза, глядишь, дело обошлось. А так возникла
переписка: Хвостову припомнили прежние прегрешения, поэтому все кончилось
отставкой. Тогда он купил себе дом в Новом Херсонесе и не успокоился до тех
пор пока не соблазнил всех молодых послушниц этой общины... Впрочем, вот мы
и приехали.
Двери дома Щетининых в соответствии с духом времени были гостеприимно
распахнуты для всех мало-мальски знакомых. Офицеры отдали фуражки горничной,
с ее помощью почистились от дорожной пыли и без доклада прошли в гостиную.
Здесь уже собралось около двух десятков людей, в основном солидного вида
мужчины и модно одетые дамы. Молодежи было совсем немного: в дальнем от
входа углу, возле рояля, четверо юношей оживленно беседовали с высокой
белокурой девицей лет двадцати. Еще один молодой человек сидел за
инструментом и, не сводя глаз с девушки, тихо наигрывал какую-то
меланхолическую мелодию.
Бородулин представил Петра хозяйке дома - слегка полноватой, но совсем
не утратившей привлекательности женщине. Она с интересом взглянула на
поручика, улыбнувшись, протянула руку для поцелуя, без всякого жеманства
попросила чувствовать себя как дома. Сидевший рядом с ней тучный господин с
ухоженными бакенбардами сердито поджал губы - появление офицеров заставило
его прервать рассказ о чем-то важном. Заметив это, они поспешили отойти,
сославшись на необходимость поприветствовать других гостей.
Виктор подвел поручика к блондинке, оказавшейся дочерью хозяев. Звали
ее Аглаей. Безусловно, она была привлекательна: стройная фигура с тонкой
талией, узкое миловидное лицо, на котором Создатель с изяществом разместил
чувственный рот, слегка вздернутый носик, голубые глаза, в которых лишь при
должном внимании можно было обнаружить проблески острого ума. Оказываясь
рядом с такими женщинами, мужчины охотно теряли головы и, напоминая собой
павлинов, вовсю распускали перья в надежде добиться благосклонности. Лишь те
из них, кто умудрялся не до конца уподобиться безмозглой птице, в какой-то
момент начинали ощущать внутреннее беспокойство - что-то в Аглае определенно
настораживало. Может быть, это "что-то" таилось в слегка опущенных уголках
рта. Стоило ей перестать улыбаться, как в чертах лица тотчас же угадывался
капризный ребенок, готовый без устали требовать понравившуюся ему вещь. Но
только очень проницательный человек мог заметить, что эту особу переполняет
стремление повелевать гораздо большим: а именно - судьбами людей.
Родись Аглая где-нибудь в Англии или Америке, ее наверняка ждало бы
какое-то высокое предназначение. Она, несомненно, повела бы за собой
суфражисток и стала бы крупной величиной в политике. Однако юная российская
демократия оказалась пока не готова взвалить на плечи женщин дополнительную
ношу в виде всей полноты политических прав. Вчера только какой-нибудь купец
третьей гильдии Обмылков, убеждая избрать его гласным городской думы,
приводил такой довод: