"Вениамин Семенович Рудов. Последний зов " - читать интересную книгу автора

Дозорная тропа вывела на лысый бугор близ реки; дохнуло свежим
ветерком, влажным и пахнущим липовым цветом; глаза, освоившись в темноте,
различали срез противоположного берега, довольно пологого, без кустика,
поблескивающую ленту воды; смутно вырисовывался шпиль Свято-Онуфриевского
монастыря, увенчанный высоким крестом, даже почудился купол Успенской
часовни, хотя видеть его за широкой кроной деревьев не мог. Но Ведерников
совершенно отчетливо отметил, как, достигнув этого места, задержанный слегка
пригнулся и пошел медленнее, будто хотел броситься вниз, к реке, а там -
поминай как звали.
Два берега разделяло неширокое русло: наш - высокий, противоположный -
пологий, не стоило трудов выбраться на него.
"Я те сигану! - напрягся Ведерников и в несколько мгновений сократил
расстояние. - Пикнуть, гад, не успеешь!"
Разгоряченный возникшей догадкой и быстрой ходьбой, готовый в любую
секунду кинуться на задержанного, он спускался с бугра по натоптанной
солдатскими сапогами, не видной в высокой росной траве дозорной тропе,
напрочь изгнав всякие мысли, не имевшие связи с его подозрением. Из-под ног
взметывались кузнечики, и вибрирующие звуки их крылышек казались ему
чересчур громкими. Откуда их столько поналетело? - подумал он с
раздражением.
За спуском опять начинался невысокий подъем с полузасохшей, выгоревшей
внутри старой ольхой на вершине. Старшина давно грозился срубить бесполезное
дерево, да, видно, руки не доходили, и оно стояло на краю берега ненужным
препятствием - тропа, огибая его, вынужденно жалась к обрыву, с которого в
дождливые дни было недолго свалиться.
С вершины холма и до самой заставы дозорка петляла в зарослях
болотистой кочковатой низинки. Новиков шел ходко, фигура его смутно маячила
впереди, на середине холма.
В шаге позади отделенного, как и раньше, шаркая мокрыми штанинами,
хлюпая носом, быстро шагал перебежчик. Ведерников с него глаз не спускал,
держал под прицелом и думал, что через каких-нибудь полчаса они придут на
заставу, в живое светло, где можно говорить вслух, напиться горячего чаю -
чай он любил густо заваренный и крутой - и завалиться на свою койку,
храпануть сколько придется. Ему до смерти надоели темнота и давящее
безмолвие, осточертело постоянное ожидание беды.
Немного потеплело на душе при мысли о скором возвращении на заставу,
рука потянулась в карман, где лежала коробка с махрой, пальцы погладили
теплую, вытертую до глянца жестянку из-под конфет - единственный трофей с
недавней финской войны. Нагретая телом тонкая жесть приятно ласкала кончики
пальцев.
Он не сразу понял, почему Новиков неожиданно рухнул на тропу, как
подрубленный. Ему послышалось, будто младший сержант произнес и другие
слова, но переспрашивать было недосуг - прямо от ольхи быстро, без единого
звука навстречу бежало несколько человек, рассыпавшись в цепь.
- Гляди мне! - угрожающе крикнул поляку и оглянулся назад.
Уже падая вместе с перебежчиком за спасительную неровность сбоку
пыльной дозорки и переведя рычажок ППШ на автоматическую стрельбу, успел
заметить еще одну группу, поднимавшуюся от берега метрах в пятидесяти у себя
за спиной.
- Немцы! - крикнул он Новикову. - Бей на поражение! Бей гадов...