"Вениамин Семенович Рудов. Последний зов " - читать интересную книгу автораналопаешься. И спать, без просыпу, пока не разбудят. А тем временем Иванова
за шкирку..." У Новикова сжало горло. Пошарил руками, будто искал, на что опереться, ни к чему щелкнул прицельной планкой автомата, вызвав у Голякова недоумение. Знакомое ощущение, то самое, что подняло его, вдавленного в прибрежный песок, поставило на ноги в рост перед немцами и ошпарило спрессованным гневом и ненавистью, то самое чувство его захлестнуло сейчас, забило дыхание - как затянутая на шее веревка. Все внутри кричало. Он подался вперед, к Голякову. Но слова не шли. Пропали слова, застряли в стиснутом горле. - Я хотел... - Докладывайте. - Голяков швырнул окурок в окно. - Только начистоту. - Один я... Можете проверить оружие... - Новиков мельком увидел землистое от усталости лицо Иванова, и ему стало не по себе. Начальник заставы угнетенно молчал, гладил заросшую щетиной щеку, то и дело посматривая в раннюю синь близкого рассвета, опять гладил щеку - словно у него зубы болели. - Продолжайте, - холодно сказал Голяков. Все сильнее сжимало горло... Он не согласен со многим. Стыдно прятаться. Стыдно. Сколько можно! С какой стати изображать улыбку в ответ на пощечину! Почему?.. Товарищ старший лейтенант может объяснить почему? Почему мы закрываем глаза?.. Почему?.. Почему Богданьский не побоялся? Почему?!. - Слишком много вопросов, младший сержант. - Нас правде учили. удостоил младшего командира вниманием. Хлопнул дверью. - Мальчишка ты, Новиков, совсем зеленый... Ну, кто тебя за язык тянул!.. Много говоришь. В пятницу не рекомендуется. Вредно в пятницу - несчастливый день. Как понедельник. Издалека, из такого далека, что слова будто бы размывало, как на испорченной патефонной пластинке, Новиков скорее угадал, нежели расслышал голос начальника заставы, спокойный, неузнаваемо тихий: - Не все черти с рогами, Алексей, не все. Бог не выдаст - свинья не съест. Голякову я тебя не отдам. Иди спать. Давай поспи, сколько удастся. Ну, давай, Алексей, спать отправляйся... Ни в кого ты не стрелял. - Товарищ старший лейтенант, я не хочу... - Кажется, ясно сказано! - Да я... - Разъякался. - Выслушайте... Я сам за себя отвечу. - Мне твое прекраснодушие ни к чему, парень. Ты это брось. Шагом марш - спать! - И старший лейтенант вдруг заорал не своим голосом: - Спать! Иванов отвернулся к окну. От дубовой рощи или еще откуда затрещала ранняя птица - нелепый клекот с тонкими переливами, пойди разбери, какая такая птаха стрекочет. Иванов достал из ящика письменного стола лист чистой бумаги, карандаш и линейку с делениями, вывел на листе печатными буквами: "Схема", откинул голову и посмотрел издали, не замечая Новикова, скорее - не желая замечать присутствие постороннего человека. |
|
|