"Вениамин Семенович Рудов. Последний зов " - читать интересную книгу авторарядом с ним в полосе света, рука его потянулась к застегнутой кобуре и сразу
отдернулась. - Спокойно, младший сержант. Не паниковать. Слова донеслись, как сквозь вату, их заглушил хохот. Единственный выстрел, прозвучавший от мотоцикла, отнесло и рассеяло мощной струей спертого воздуха, ударившего из простреленной лодки. - Сволочи! - прорычал Новиков. Всей силой сконцентрированной в себе ненависти он рванул автомат к подбородку и, совершенно не помня себя, поддавшись безраздельно властному чувству гнева, нажал на спусковой крючок автомата; и снова не услышал ни звона разбитой вдребезги фары, ни возмущенного возгласа старшего лейтенанта: - Что ты... ты натворил, Новиков!.. Ну, Новиков!.. В наступившей тишине слышен был топот убегающих немцев. 5 "...Голяков позвонил, и по тону его стало понятным: случилось из ряда вон выходящее. У меня, признаюсь, дрогнуло сердце... В самом деле случилось: младший сержант Новиков, один из самых дисциплинированных командиров, стрелял по немцам, бил по их мотоциклу, по их территории. По тогдашним временам и по той обстановке это было подсудное дело... Не знаю, что меня удержало от написания в округ срочного донесения. Что теперь выдумывать!.. Не знаю - и все. Решил: лично подъеду и разберусь на месте... В чист, во всех смыслах чист... Пришлось мне в эту ночь дважды поднимать с постели начальника пограничных войск округа - первый раз просить санкцию на возвращение Богданьского домой, в Польшу, второй - согласиться с моим решением не судить Новикова. Генерал не стал возражать..." (Свидетельство А.Кузнецова) Иванов нервно ходил по канцелярии, сцепив челюсти и коротко размахивая руками, гневный, неузнаваемо постаревший за одну ночь. Было светло от "семилинейки" с протертым стеклом, даже излишне светло, и резкая тень старшего лейтенанта перемещалась по стене неестественно четко. - Ну, Новиков, подсек ты меня. Под корень срубил... Ты хоть понимаешь, черт возьми, что натворил?!. Новиков стоял навытяжку. - Так точно. - Ни хрена ты не понимаешь... Было бы соображение, не натворил бы глупостей. А еще грамотный, учитель. Чему ты их мог научить, детей? - Простите, товарищ старший лейтенант, мое прошлое к делу не относится. - Подсудное дело. Сам в тюрьму напросился... Я бы еще понимал - кто другой... Но ты... - Они первые. Я не начинал. - Сколько раз говорено: не поддаваться на провокации! Приказы надо выполнять безоговорочно. Кроме явно преступных. Это тебе известно? |
|
|