"Вадим Руднев. Винни Пух и философия обыденного языка" - читать интересную книгу автора

мирах, о том, "что бы было, если бы": если бы Кролик был Пухом, а Пух
Кроликом и т. д. Здесь отражается важный для ребенка процесс обучения
дейксису, то есть отграничению собственного "я" от других индивидов. Но не
менее важна для ребенка проблема генетического тождества предмета самому
себе. Первое же свое стихотворение, которое Пух сочиняет, взобравшись на
Мировое древо, он посвящает именно этой проблеме, которую С. Крипке называл
проблемой жестких десигнаторов [Крипке 1982], то есть объектов, сохраняющих
тождество себе в разных возможных мирах (подробнее см. комментарий 11).
В дальнейшем идея возможных миров, примеривания различных положений
вещей становится в ВП лейтмотивной. Она связывается с проблемой обучения
дейксису и самотождественности (Пух и Кролик), с виртуальными объектами (как
поведет себя Heffalump?; целый сценарий общения с ним в главе "Снова
Heffalump") и квантификацией (Пух, чтобы уснуть, считает Heffalump'ов,
каждый из которых съедает один из его горшков с медом).
Идея возможных миров, наконец, теснейшим образом связана с речью самой
по себе, с говорением ради говорения, с моделированием мира и обучением
этому моделированию, что, безусловно, является одним из важнейших
прагматических лейтмотивов ВП.
Все сказанное позволяет причислить ВП к произведениям модернизма, ибо
идея моделирования воображаемой действительности, а не описания существующей
действительности, - идея модернистская по преимуществу. "Реализм", даже если
он существовал когда-либо в литературе, в чем мы сильно сомневаемся
(подробно см. [Руднев 1999]), не имеет никакого отношения к ВП.

10. Пространство и время. ВП как целое

Как мы уже показали в начале нашего исследования, мифологическое
пространство играет в ВП огромную роль: дерево и нора, на/в которые лезут
герои и которые олицетворяют перинатальный опыт и инициацию. Но мы ни разу
до сих пор не упомянули о времени. Это неудивительно, ибо времени в ВП, как
и в любом другом мифологическом мире, практически нет. Во всяком случае, нет
идеи становящегося времени, и его точно нет в первой книге. Действие
происходит ни в каком году и никакого числа (число вроде "23 июня" не
упоминается в обеих книгах ни разу). События ВП никак не соотнесены с
историческим временем, так же, впрочем, как и мифологическое пространство в
нем не соотнесено с историческим пространством. О временах и местах
Кристофер Робин рассказывает Пуху лишь в самый последний момент. Континуум
ВП, как уже говорилось, похож на континуум ритуальный: он изъят из
повседневных пространства и времени. Часы в доме Пуха давно остановились на
"без пяти одиннадцать" - времени вожделенного принятия пищи (ср. в "Алисе"
безумное чаепитие, там время останавливается в наказание за то, что его
убивали: в двадцатом веке этим уже не наказывали, но при Кэрролле еще не
было культа Вагнера, Ницше и Шпенглера, не изучалась столь активно
первобытная культура: господствующей оставалась идея исторического
прогресса).
Но дни недели довольно часто упоминаются в ВП. Особенно позитивно
отмеченным оказывается четверг (Пух и Поросенок идут пожелать всем приятного
четверга, И-Е желает Поросенку всего хорошего "по четвергам вдвойне".
Названы вторник, среда, пятница и суббота. Пропущено сакральное воскресенье
и неудачный понедельник.