"Сергей Игнатьевич Руденко. Крылья Победы " - читать интересную книгу автора

- Знаю, хороший летчик. И ты должен так летать, он плохих не выпускает.
Спрашивает у приехавшего из Борисоглебской школы:
- Кто инструктор?
Услышав фамилию, заключает:
- Посмотрю, как ты летаешь.
Авторитет инструктора был тогда определяющим. В подготовке летчиков
сильно проявлялась его индивидуальность.
Командиры верили: хороший наставник плохого летчика не выпустит. Если
инструктора не знали, то обязательно проверяли новичка в полете.
Прошли первые два месяца нашей службы в части. И вот в отряде произошла
катастрофа. Младший летчик Пронин, выполняя полет на Р-1, на последнем
развороте перед посадкой потерял скорость. Самолет сорвался в штопор. Не
сделав витка, он ударился о землю и разбился. Вместе с пилотом в самолете
находился техник. Он тоже погиб.
После этого тяжелого случая в часть прибыл командующий авиацией
Московского военного округа герой гражданской войны Иван Ульянович Павлов.
Он прилетел на истребителе, сделал над аэродромом несколько фигур и отлично
приземлился. Мы стояли в строю, смотрели и восхищались. Потом он подошел к
нам, поздоровался, что-то решительно сказал командиру бригады. Тот сразу же
приказал командирам трех отрядов вызвать из строя по одному летчику. От
18-го отряда вышел Амбольдт, от 22-го - я, от 24-го - Березовский.
Павлов приказал нам вывести машины из ангаров, положить на заднее
сиденье по мешку с песком и привязать. Это делалось для нормальной
центровки. Потом громко, чтобы слышали все летчики, объявил:
- Задание: набрать высоту восемьсот метров, сделать восемь витков
штопора и идти на посадку.
Каждому дал зону, моя - над железнодорожным мостом. Задание, конечно,
непростое. За каждый виток штопора высота уменьшается на 80 - 90 метров.
Значит, выводить самолет придется перед самой землей, на высоте 100 - 120
метров, ошибешься на один виток и... уже не выведешь. А в памяти еще свеж
трагический случай с Прониным. Может быть, Павлов и пошел на такой шаг
потому, что понимал, как сильно это происшествие подействовало на летчиков.
Из головы не выходит: высота - 800 метров, 8 витков штопора, посадка.
Вся бригада на нас смотрит, командующий тоже. Когда мы шли к машинам, я
сказал Амбольдту:
- Слушай, ты не забудь - левый штопор делай.
У самолета Р-1 была особенность: в левый штопор он входил легче и терял
меньше высоты на вводе, а это в данном случае было очень важно. Кроме того,
витки получались энергичные, красивые. В правый штопор Р-1 входил неохотно,
терял много высоты на вводе, и могло попросту не получиться восемь витков.
Амбольдт согласился: конечно, надо выполнять левый.
Он взлетел первым. Через некоторое время вырулил на старт я. Когда
набирал высоту, успел заметить, что Амбольдт ввел машину в левый штопор,
удачно выполнил фигуру, вывел на высоте 100 - 150 метров. Все прекрасно.
Теперь моя очередь. Облачность немного поднялась. Я добрался до ее
нижней кромки, и высотомер показал 850 метров. Прибрал газ, задрал машину,
выдержал до полной потери скорости, резко дал вперед левую ногу и пошел
крутить левый штопор. Восемь витков промелькнули, как один, до того велико
было напряжение. Потом дал ручку от себя, ноги поставил нейтрально. Машина
послушно вышла из фигуры на высоте 100 - 150 метров. Радостно, что хорошо