"Сергей Игнатьевич Руденко. Крылья Победы " - читать интересную книгу автора

скоро выпуск в самостоятельный полет. Но этот день всегда наступал как-то
внезапно. Инструктор старался неожиданно объявлять ученику о выпуске в
самостоятельный. Опять же в воспитательных целях.
Так произошло и со мной. Когда я выполнил провозной полет, инструктор
выскочил из кабины с ручкой управления. Он всегда вытаскивал ее, когда решал
выпустить ученика в полет одного. Вижу, он с механиком укрепляет флажки,
затем машет мне рукой и кричит: "Лети!" Меня это ошеломило: "Как? Самому
лететь?" Но раздумывать некогда, поднял руку, инструктор разрешил взлет. Я
дал газ и - пошел!
Теперь, вспоминая тот день, отчетливо знаю, что подготовка к
самостоятельному полету прошла незаметно, поскольку я летал с инструктором,
и он не дал мне времени поволноваться.
Один в воздухе. Кругом зеленая весенняя степь, вдали голубая вода,
отражающая небо. Все делал "по-инструкторски". У нас заход на посадку был со
стороны моря. Я знал, где надо выключать двигатель. Одно беспокоило: как
выровнять и получше посадить самолет. Говорят, что первые посадки учлета -
инструкторские. И действительно, посадка удалась, как и раньше с
инструктором. Астафьев подошел, пожал руку, улыбаясь, спросил: "Ну как?"
"Ничего", - говорю. "Ну, лети еще раз!"
Я выполнил второй полет. Тут уже и на размышление времени хватило.
Мы все больше чувствовали себя летчиками. Вскоре перешли к сложному
пилотажу на учебной машине.
Полетел я с инструктором выполнять зачетный полет с посадкой на чужом
аэродроме. Внимательно ориентируюсь, сличая карту с местностью. Хочется
пройти точно по всем ориентирам. Для удобства планшет положил на колени,
придерживаю его левой рукой. Подошли к аэродрому. Я произвел расчет на
посадку и начал снижаться. Пока планировал, все шло хорошо. Стал выравнивать
машину - потянул ручку управления на себя, а она не идет. Земля уже близко.
Сначала я подумал, что это инструктор для проверки моего умения
придерживает, но вот чувствую, что он сам ее рванул - и тоже безрезультатно.
Еще мгновение, и мы врежемся в землю.
Только тут я понял, что это мой планшет мешает движению ручки.
Мгновенно смахнул его с колен. Ручка теперь пошла легко, но от резкого
движения самолет "вспух". Я удержал его, выдержал и посадил. Инструктор
сразу ко мне с вопросом: что случилось? Я ему откровенно рассказал о своей
ошибке. "Ругать не буду, - сказал он, - молодец, что не растерялся и
сообразил. А то зубы повыбивали бы, могло и хуже кончиться".
Инструктор сказал так вовсе не по своей доброте, а исходя из
господствовавшего тогда взгляда на летное обучение. Решительность,
молниеносная сообразительность ценились выше всего.
Наконец нас выпустили, но вскоре я убедился, что в частях ценят не
только диплом военного летчика. На первых пора большую роль здесь сыграл
авторитет Качи и обучавших нас инструкторов.
Когда мы прибыли в 30-ю эскадрилью Московского военного округа, то
одновременно с нами приехали выпускники Борисоглебской школы. В отряде, где
я оказался, было поровну тех и других. Пришли к командиру. Он спрашивает:
- Какую школу кончил?
- Качинскую.
- Кто был инструктором?
- Астафьев.