"Ганс-Ульрих Рудель. Пилот "Штуки" (про войну)" - читать интересную книгу автора

привести инструменты в нормальное положение и как можно быстрее, поскольку
альтиметр показывает, что мы продолжаем нестись вниз.
Индикатор скорости вскоре показывает 600 км в час. Ясно, что я пикирую
почти вертикально. Я вижу в подсвеченном альтиметре цифры 2300, 2200, 2000,
1800, 1700, 1600, 1300 метров. При такой скорости до катастрофы остается
всего несколько секунд. Я весь мокрый, от дождя или от пота? 1300, 1100,
800, 600, 500 метров на альтиметре. Постепенно мне удается заставить другие
приборы функционировать нормально, но я по-прежнему ощущаю тревожащее
давление на ручку управления.
Я продолжаю пикировать. Индикатор вертикальной скорости продолжает
стоять на максимуме. Все это время я полностью во тьме. Призрачные мерцающие
вспышки пронзают темень, делая полет по приборам еще более трудным. Я обоими
руками на себя ручку управления чтобы привести самолет в горизонтальное
положение. Высота 500, 400 метров! Кровь приливает в голову, я с всхлипом
втягиваю в себя воздух. Что-то внутри меня просит прекратить борьбу с
разбушевавшейся стихией. Зачем продолжать? Все мои усилия бесполезны. Только
сейчас до меня доходит, что альтиметр остановился на 200 метров, но стрелка
слегка колеблется. Это означает, что катастрофа может последовать в любой
момент. Нет, полет продолжается! Внезапно раздается тяжелый удар. Ну, теперь
я точно покойник. Мертв? Но если бы это было так, я не мог бы думать. Кроме
того, я слышу рев двигателя. Вокруг такая же темень как раньше. И
невозмутимый Шарновски говорит спокойно: "Похоже, мы с чем-то столкнулись".
Невозмутимое спокойствие Шарновски оставляет меня немым. Но я знаю
одно: я все еще в воздухе. И это знание помогает мне сосредоточиться. Верно,
что даже при полной тяге я не могу лететь быстрее, но приборы показывают,
что я начинаю карабкаться вверх, и этого уже достаточно. Компас показывает
строго на Запад, совсем неплохо. Нужно надеяться, что эта штука еще
работает. Я не отрываю глаз от приборов, как будто гипнотизирую их силой
воли. Наше спасение зависит от них. Я должен тянуть ручку со всей силы,
иначе "шарик" опять соскользнет в угол. Я управляю самолетом осторожно, как
будто это живое существо. Я упрашиваю его вслух, и внезапно вспоминаю о
Верной Руке и его лошади.
Шарновски прерывает мои мысли.
"У нас две дырки в крыльях, и из них торчит пара березок. Мы также
потеряли кусок элерона и закрылок".
Я оглядываюсь назад и понимаю, что вышел из самого нижнего облачного
слоя и сейчас лечу уже над ним. Снова дневной свет! Я вижу, что Шарновски
прав. Две больших дыры в каждом из крыльев доходят до главного лонжерона и в
них торчат куски березовых веток. Я начинаю понимать: дырки в крыльях
объясняют потерю скорости, отсюда и трудности с управлением машиной. Как
долго доблестный Ю-87 сможет это выдержать? Я догадываюсь, что нахожусь
должно быть в 50 км от линии фронта. Сейчас и только сейчас я вспоминаю о
моем грузе бомб. Я сбрасываю их и лететь становится легче. Во время каждой
вылазки мы встречаемся с истребителями противника. Сегодня одному из них
даже не понадобиться стрелять в меня, чтобы сбить, ему достаточно просто
посмотреть недружелюбно в мою сторону. К счастью, я не вижу ни одного
истребителя. Наконец я пересекаю линию фронта и медленно приближаюсь к
нашему аэродрому.
Я прикажу Шарновски немедленно прыгать с парашютом. Я отдам этот приказ
на тот случай, если я не смогу больше управлять самолетом. Я воссоздаю в