"Ганс-Ульрих Рудель. Пилот "Штуки" (про войну)" - читать интересную книгу автора

памяти недавнее чудо, которое продлило мне жизнь: разразилась гроза; после
того как я привел в инструменты в рабочее положение и выравнивал машину, я
оказался очень близко к земле. На такой скорости я, должно быть, пролетел
между двумя березами и именно там я подцепил эти ветви. Невиданная удача -
дыры находятся посредине крыльев и березы не задели пропеллер, иначе полет
закончился бы за несколько секунд. Сохранить стабильность полета после
такого потрясения и доставить меня домой благополучно не смог бы ни один
самолет за исключением Ю-87.
Обратный полет занимает гораздо больше времени но, наконец, прямо перед
собой я вижу Сольцы. Напряжение спадает, и я снова распрямляю плечи. Над
Сольцами патрулирует несколько наших истребителей и до аэродрома остается
уже совсем немного.
"Шарновски, тебе нужно будет выброситься с парашютом над летным полем".
Я абсолютно не имею понятия, на что моя машина похожа с земли и как
дыры в крыльях повлияют на ее аэродинамику при посадке. Сейчас следует по
возможности избежать лишних жертв.
"Я не буду прыгать. У вас все получится", отвечает он своим обычным
голосом. Что на это можно ответить?
Аэродром прямо под нами. Я смотрю на него новыми глазами. И вид у него
какой-то домашний. Здесь мой самолет мог бы отдохнуть. Здесь мои товарищи,
знакомые лица. Где-то там внизу висит мой китель. В кармане - последнее
письмо, полученное из дома. Что в нем написала мама? Нужно было читать
внимательнее!
Эскадрилья, похоже, на построении. Может быть, получают задание на
следующий вылет? В таком случае мы должны поторопиться. Вот все уставились
на наш самолет и разбегаются, чтобы освободить мне полосу. Я готовлюсь сесть
и снижаю скорость насколько это возможно. Наконец-то приземление! Мой
самолет еще долго несется по земле. Кто-то бежит рядом с нами последнюю
сотню метров. Я вылезаю из самолета, за мной спускается Шарновски с
безразличным видом. Вот коллеги окружили нас и хлопают по спинам. Я
торопливо прокладываю себе путь через толпу встречающих и рапортую
командиру: "Пилот Рудель вернулся с задания. Особый инцидент - контакт с
землей в районе цели - самолет временно к полету не пригоден".
Стин пожимает нам руки, на его лице - улыбка. Затем он идет в штабную
палатку. Конечно же, мы должны повторить свою историю всем остальным. Они
рассказывают, как построились для того, чтобы услышать краткую поминальную
речь командира. "Пилот-офицер Рудель и его экипаж попытались выполнить
невозможное. Они атаковали цель, спикировав на нее через грозу, и смерть
настигла их". Он только-только наполнил воздухом легкие, чтобы начать новое
предложение, когда наш поврежденный Ю-87 появился над аэродромом. Стин
побледнел от волнения и быстро распустил строй. Даже сейчас в палатке он
отказывается поверить, что я не просто спикировал в бурю, а был поглощен
чернотой, потому что летел слишком близко к его самолету в тот момент, когда
он начал делать разворот.
"Я уверяю вас, это было не нарочно".
"Ерунда! Именно этого от вас и можно было ожидать. Вы намеренно
остались, чтобы атаковать станцию".
"Вы меня переоцениваете".
"Будущее докажет, что я был прав. Мы сейчас опять вылетаем".
Часом позже я лечу рядом с ним в другом самолете на бомбежку целей в