"Алексей Рубан. Три дня и три ночи (Повесть) " - читать интересную книгу автора

целую серию эпитетов потрясающей критической силы. Я отшучиваюсь. Начинается
веселый бардак, в ходе которого мы потребляем еще литра полтора, поем вместе
с музыкальным автоматом, уполовинивающим и без того скудное содержание наших
кошельков, и даже периодически порываемся танцевать канкан на барной стойке.
Праздник души грозит затянуться надолго, и лишь благодаря настойчивости
бармена мы все-таки в конце концов покидаем "Два капитана". На улице уже
давно темно, с неба льет дождь, и, прикрывшись сверху моим рюкзаком, наша
безумная парочка бежит к троллейбусной остановке. Там, укрывшись под
навесом, мы еще долго курим, слушая мелодию капель, а затем пути наши
расходятся. ТНТ едет домой, где ее ждет неуютная квартира и вечно
раздраженная мать, я же отправляюсь назад к Систу. Лужи хлюпают у меня под
ногами, и я воображаю себя усталым странником, возвращающимся домой после
долгого отсутствия. Где-то там, среди скопления домов, у одинокой свечи
сидит у окна Она и смотрит вдаль, пытаясь разглядеть во тьме мой силуэт. Она
верит в меня, и я продолжаю движение, хотя давно уже не уверен, правильной
ли дорогой иду. Дождь усиливается. Ветер крепчает. Я иду вперед.

Ночь вторая. Трусость

Антихрист, алчущий Армагеддона; безумец, босиком бредущий бескрайним
болотом; бог, безжалостно бичующий безгрешного борца; вздернутый вор;
вероломец, вопящий в вареве Вельзевула; ведьмак, воющий волком, вороном
вонзающийся в воздух; голод гордыни, гложущий героя; горящий город; добро;
доброта; добродетель; добродушие; добропорядочность; добронравие;*дерьмо*;
епископ-еретик; ерничающий евангелист; жизнь
(жестокий жанр); зараженный злом Заратустра; зияющая зависть;
испражнения истины; калека-кардинал, кашляющий кровью; кастрируемая
Красота; лицемерие любви; лживость ласки; мародерствующий монстр,
молящийся мамоне, маскирующийся моралью; наркотик, несущий ненависть;
ненависть, несущая насилие; насилие, несущее небытие; опьянение отчаянием;
острота одиночества; ожидание освобождения; палящий полдень... покрытый
пылью плащ... плачущий путник... пустота погоста... проказа...; рабство -
реальность; свобода - сон; тюремщик, торгующий трупами; триумфальный
тупица-тиран; трихомоноз Троицы; умалишенный Уайльд; фанатик фарса;
философ-фигляр; фашиствующий
Фауст; х...; циник-ценитель целибата; честность черта; чистота чрева;
чертоги чистилища; шизофреник Шива; щупальца щедрости; эякуляция эпатажного
эстетствующего эгоиста; юность юродивого...
Я - человек, который готов сыграть для вас все эти роли, и если
захотите, то даже в алфавитном порядке, только к чему, если и это не избавит
меня от проклятой вселенской скуки?
Такими вот литературными экзерсисами я развлекаю нескольких персонажей,
собравшихся сегодня ночью в огромной гостиной Систовой квартиры. Правда,
весь этот декадентский бред следовало бы закончить иначе, что, несколько
ломая общую концепцию, все же было бы гораздо ближе к актуальной реальности.
Итак, я - законченный трус, которому уже вряд ли когда-нибудь суждено
излечиться от этой отвратительной болезни. Два часа назад мое взъерошенное и
насквозь промокшее тело весьма эффектно предстало пред светлы очи хозяина
дома, после чего последний тут же потащил меня в ванную. Пока я переодевался
в сухую одежду и развешивал на трубах отопления свои, окончательно