"Алексей Рубан. Три дня и три ночи (Повесть) " - читать интересную книгу автора

инженер, Лост все свои силы и энтузиазм всегда отдавал науке и, может быть,
даже не сразу заметил, что в один прекрасный день от него ушла жена, забрав
с собой двух крошечных девочек-близняшек.
Лост и по сей день работает в своем родном НИИ, по-прежнему получает
восторженные похвалы со стороны начальства вместе с нищенской зарплатой,
видимо, так до конца и не осознавая, на каком свете находится. Вечера же он
проводит исключительно здесь, заливаясь выпивкой, и почти каждый раз после
закрытия заведения его приходится выводить наружу под руки. За годы,
проведенные в этом кабаке, почти каждому из нас доводилось тащить на своем
горбу Лостово тело домой, попутно выслушивая повествование о его потерянной
семье. Живи такой человек во Франции девятнадцатого столетия, Мопассан
непременно сделал бы его героем одной из своих новелл.
Тем временем невидимая рука все быстрее и быстрее трясет калейдоскоп, и
я уже почти теряю надежду увидеть Трикстера или ТНТ, единственных двух
людей, с которыми мне бы действительно хотелось поговорить сейчас.
Выплескиваю в себя оставшуюся в кружке жидкость, поднимаюсь из-за стола, и в
эту секунду, словно перевязанный красной ленточкой подарок судьбы, в дверях
появляется ТНТ. Она оглядывается по сторонам, замечает меня, и вот уже мы
несемся друг навстречу другу с радостными назгульскими воплями. Немногие
неинициированные в местные обычаи посетители удивленно оглядываются,
большинство же, давно привыкшее к подобным проявлениям радости, остается
совершенно невозмутимым. Я подхватываю ТНТ на руки, делаю с ней несколько
кругов по залу (конечно, будь я чуть более трезвым, то вряд ли бы отважился
на это действо, учитывая свою, мягко говоря, скромную комплекцию), а затем
тащу радостно визжащую барышню к ненадолго покинутому месту расположения. Со
всех сторон к нам тут же начинают стекаться жаждущие общения собратья, но
сегодня я настроен более чем решительно и делить ни с кем в этот вечер ТНТ
не намерен. Заказываю еще пару литров, дожидаюсь, пока поток паломников не
иссякает, и наконец-то мы остаемся вдвоем. Молчание. Улыбаясь, мы изучаем
друг друга так, словно бы не виделись целую вечность, хотя с момента нашей
последней встречи не прошло и трех суток. Я смотрю на новую прическу своей
названой сестры, на ее любимую черную футболку в компании с затертыми
джинсами и понимаю, как сильно нуждаюсь в этом странном, вечно мятущемся
создании. О ней говорят, что она любит и мальчиков, и девочек, только очень
немногим известно, как ей хочется по-настоящему полюбить хоть кого-нибудь,
ну а сама она не уверена в том, что может испытывать подобное чувство даже к
себе. С ней замечательно говорить и невероятно уютно молчать, и я знаю, что
любой человек мог бы мечтать о такой сестре...
Внезапно мы почти одновременно разбиваем нашу личную тишину, и
начинается та самая словесная феерия, о которой можно сказать только одно:
повторить такое еще раз невозможно. Очень скоро я не выдерживаю и
рассказываю ТНТ обо всех событиях, произошедших за последние несколько дней
и ночей. Сестра удивленно взирает на меня, хмурится и, когда речь заходит о
Пьюрити, задает всего один вопрос:
"Зачем?" Я пытаюсь спастись ерничеством, быстро прихожу в серьезное
состояние под осуждающим взглядом и отвечаю словами Трикстера:
"Где-то на свете бродит та самая единственная, только мы с ней еще не
встретились". Следует пауза, а затем звучит фраза, при всей своей
ироничности выходящая слишком уж потерянной: "Ага, значит, встретившись, вы
друг друга не узнаете", - задумчиво тянет ТНТ и тут же обрушивает на меня