Глава двенадцатая. Серебро и опалы

Где же пропадал Дамблдор и чем он был занят? За последние пару недель Гарри лишь дважды видел директора. Тот почти не появлялся за обеденным столом, и Гарри всё больше соглашался с Эрмионой, предположившей, что отлучки директора продолжаются по нескольку дней кряду. Неужели Дамблдор забыл об обещанных Гарри занятиях? Ведь директор сам сказал, что их уроки прольют новый свет на пророчество, и если поначалу Гарри находил в этих словах надежду и опору, то теперь начал чувствовать себя заброшенным.

В середине октября подошло время первой в семестре прогулки в Хогсмид. Гарри всё гадал, разрешат ли им эти вылазки после всех принятых мер по усилению безопасности, и обрадовался, узнав, что разрешение получено: всегда приятно на несколько часов вырваться за пределы замка.

Утро выходного дня предвещало непогоду. Гарри проснулся рано и, коротая время до завтрака, просматривал «Продвинутую Алхимию». Вообще-то, лежать в кровати, почитывая учебник, не входило в число его привычек. Как справедливо заметил Рон, подобное поведение было просто неприличным для любого, за исключением Эрмионы, — впрочем, книги вообще были её «пунктиком».

Гарри, правда, казалось, что экземпляр «Продвинутой Алхимии», когда-то принадлежавший Принцу-полукровке, вряд ли справедливо называть просто учебником. Чем глубже он погружался в книгу, тем больше ему открывалось нового: не только полезные советы и приёмы зельеделия (благодаря которым Гарри заработал такую блестящую репутацию у профессора Хорохорна), но и нацарапанные на полях заковыристые заклятьица. Гарри не сомневался, что их автором также являлся Принц — судя по вымаранным словам и многочисленным правкам.

Кое-какие из этих самоделок Гарри уже испробовал. Среди них были: порча, которая вызывала пугающе быстрый рост ногтей на ногах (результаты испытаний на Краббе, проходившем по коридору, оказались весьма забавными); заклятие прилипания языка к нёбу (которое Гарри, ко всеобщему восторгу, дважды применил к ничего не подозревающему Аргусу Филчу); и, наверное, самое полезное из всех — «Приглушио» — заклинание, наполнявшее уши оказавшихся поблизости неразборчивым шумом. Теперь можно было подолгу болтать прямо на уроке без риска быть подслушанными. Единственным человеком, не находившим эти чары забавными, оказалась Эрмиона. Суровое осуждение не сходило с её лица, и она наотрез отказывалась разговаривать с Гарри, когда тот использовал Приглушио.

Усевшись в кровати, Гарри так и сяк крутил книгу, силясь получше рассмотреть накорябанные на полях инструкции к заклинанию, которое, похоже, вызвало у Принца некоторые затруднения. После множества перечёркиваний и исправлений, в самом уголке страницы примостился результат:

Левикорпус (нврб)

Под аккомпанемент дождя со снегом, неустанно хлещущего в окна, и громкий храп Невилла Гарри рассматривал буквы в скобках. «Нврб», скорее всего, означало «невербальное». Гарри сомневался, что ему удастся воспроизвести это заклятье — проблемы с невербальными заклинаниями никуда не делись, и Снэйп не упускал возможности высказаться по сему поводу на каждом уроке З.О.Т.С. С другой стороны, Принц уже не раз оказывался куда лучшим учителем, нежели Снэйп.

Наобум взмахнув палочкой, Гарри произнёс про себя: «Левикорпус !».

— А-а-а-а-а!

Яркая вспышка осветила комнату, враз наполнившуюся голосами: дикий вопль разбудил всех. Рон болтался в воздухе вниз головой, будто подвешенный за лодыжку на невидимом крюке. Гарри в панике отшвырнул «Продвинутую Алхимию».

Дин и Шэймус покатывались со смеху; Невилл, свалившийся с кровати, силился подняться с пола.

— Прости! — закричал Гарри. — Подожди… Я тебя сейчас отпущу…

Он нашарил учебник и принялся лихорадочно его листать, пытаясь отыскать нужную страницу; наконец, та нашлась, и юноша сумел разобрать ещё одно слово, нацарапанное под заклинанием. Молясь, чтобы это было контрзаклятием, Гарри что есть мочи подумал: «Либеракорпус !».

Вновь сверкнуло, и Рон плюхнулся обратно на матрас.

— Прости, — растерянно пробормотал Гарри под непрекращающиеся завывания Дина и Шэймуса.

— Надеюсь, завтра ты просто заведёшь будильник, — глухо пробурчал Рон.

К тому времени, когда друзья натянули на себя по нескольку вязаных свитеров миссис Висли и взяли плащи, шарфы и перчатки, Рон отошёл от шока и нашёл новое заклинание Гарри весьма забавным. Настолько забавным, что не замедлил поведать эту историю Эрмионе, пока они рассаживались перед завтраком.

— …а потом снова как полыхнёт — и я брякнулся обратно на кровать! — смеялся Рон, подцепляя очередную сосиску.

Эрмиона выслушала рассказ, ни разу не улыбнувшись, а потом повернулась к Гарри с выражением холодного неодобрения.

— Это заклинание, случаем, не из твоего учебника по Алхимии? — спросила она.

Гарри нахмурился.

— Как всегда, подозреваешь самое плохое?

— Так да или нет?

— Ну… да, оттуда. И что с того?

— То есть ты просто решил наобум попробовать неизвестно кем накарябанную магическую формулу и посмотреть, что из этого выйдет?

— А почему это так важно — накарябана она или напечатана? — поинтересовался Гарри, предпочитая не отвечать на оставшуюся часть вопроса.

— Потому что она, скорее всего, не утверждена Министерством магии, — объяснила Эрмиона. — А ещё, — добавила она, увидев, как Гарри и Рон закатили глаза, — мне начинает казаться, что этот Принц был тем ещё фруктом!

Гарри с Роном тут же накинулись на подругу:

— Это же просто шутка! — воскликнул Рон, опрокидывая на сосиски бутылку кетчупа. — Просто шутка, только и всего!

— Подвешивать людей вверх тормашками за ногу?! — возмутилась Эрмиона. — И кто же станет тратить время и силы на придумывание подобных заклинаний?

— Фред и Джорж, — пожал плечами Рон. — Это в их стиле. А ещё…

— Мой отец, — неожиданно вспомнил Гарри.

— Что? — дружно ахнули его друзья.

— Мой отец использовал это заклятье, — подтвердил Гарри. — Я… Лупин мне рассказывал.

Тут Гарри покривил душой: на самом деле, он собственными глазами видел, как отец использовал Левикорпус против Снэйпа; но раньше Гарри никогда не говорил Рону и Эрмионе о том путешествии в думоотвод. И вдруг юношу осенило: а что, если Принцем-полукровкой был…

— Может, твой отец и применял его, Гарри, — возразила Эрмиона, — но ведь не он один. Если забыл, я напомню — мы уже видели целую компанию, которая им пользовалась — и для чего? Подвешивать людей в воздухе, заставляя их болтаться там — сонных, беспомощных…

Гарри оторопел. У него засосало под ложечкой при воспоминании о том, что творили Пожиратели смерти на Кубке мира по квиддитчу. На помощь пришёл Рон:

— Это совсем другое, — твёрдо возразил он. — Пожиратели использовали заклятье во вред. А Гарри и его отец всего-навсего развлекались. Тебе, Эрмиона, просто не нравится Принц, — добавил Рон, обвиняюще нацелив на подругу сосиску, — ведь он лучше тебя разбирается в Алхимии…

— Ничего подобного! — покраснела Эрмиона. — Я просто считаю, что крайне безответственно накладывать заклятья, даже не зная, для чего они. И перестань, наконец, величать его Принцем, будто это титул. Спорим, это просто глупая кличка? А что до его персоны — да, он мне не нравится!

— Не понимаю, с чего ты так на него взъелась? — выпалил Гарри. — Будь он начинающим Пожирателем смерти — вряд ли кичился бы своей «полукровностью»!

Именно на этой фразе Гарри вдруг вспомнил, что его отец принадлежал к чистокровным, но тут же отложил эту мысль на потом, решив обдумать её позднее.

— Все Пожиратели смерти не могут быть чистокровными колдунами — таких немного и осталось на самом деле, — стояла на своём Эрмиона. — Думаю, большинство как раз полукровки, выдающие себя за чистокровных. Они ненавидят только магглорождённых, а тебя и Рона приняли бы с распростёртыми объятиями.

— Они бы никогда не позволили мне стать Пожирателем! — возмутился Рон и сделал вилкой выпад в сторону Эрмионы, в результате чего кусочек сосиски взлетел в воздух и приземлился на голову Эрни Макмиллану. — Вся наша семья — отступники, а для Пожирателей это то же самое, что магглорождённые!

— Меня бы, конечно, приняли с любовью, — саркастически подхватил Гарри. — Мы могли бы стать лучшими друзьями — вот только они всё время пытаются меня укокошить.

Рон засмеялся, и даже Эрмиона невольно улыбнулась, но тут их прервала Джинни:

— Привет, Гарри! Меня попросили передать тебе это.

На свитке пергамента красовалось имя Гарри, надписанное знакомым тонким почерком с наклоном.

— Спасибо, Джинни… Это насчёт следующего занятия с Дамблдором! — сообщил Гарри друзьям, развернув пергамент и просматривая содержание. — В понедельник вечером.

На душе у него стало светло и радостно.

— Пойдёшь с нами в Хогсмид, Джинни? — спросил юноша.

— Я иду с Дином — может, там встретимся, — ответила она и убежала, помахав на прощание.

Филч, как обычно, стоял у дубовых парадных дверей, отмечая в списке имена тех, кому была разрешена прогулка в Хогсмид. Процедура тянулась дольше обычного, поскольку дворник трижды проверял каждого своим Сенсором Скрытности.

— А что случится, если мы тайно вынесем Тёмный артефакт НАРУЖУ? — поинтересовался Рон, с опаской поглядывая на длинную тонкую штуковину. — Всё равно вам придётся проверять то, что мы притащим назад, ВНУТРЬ.

За эту выходку Рон заработал несколько добавочных тычков Сенсором, от которых всё ещё продолжал ёжиться, когда друзья вышли под ветер и дождь со снегом.

Идти в Хогсмид по такой погоде не доставляло никакого удовольствия. Гарри замотался шарфом до самых очков, но открытая часть лица вскоре окоченела от холода и горела, будто со лба сорвали кожу. По дороге, согнувшись под резкими порывами ветра, брели ученики. Гарри уже не раз с тоской вспомнил тёплую гостиную, а когда друзья, наконец, дошли до Хогсмида и увидели заколоченные двери «Розыгрышей Зонко», он окончательно утвердился во мнении, что прогулка изначально не сулила ничего хорошего. Рон махнул рукой в перчатке в сторону открытого, к счастью, «Горшочкa с мёдом», и Гарри с Эрмионой, пошатываясь, двинулись следом за ним в переполненный магазин.

— Слава богу, — продолжая дрожать, выдохнул Рон, когда их окутало тёплым воздухом, напоённым ароматом ирисок. — Давайте останемся здесь на весь день.

— Гарри, мальчик мой! — раскатисто прогудело за спинами друзей.

— Только не это, — пробормотал Гарри.

Все трое разом повернулись и узрели заполнившего едва ли не четверть магазина профессора Хорохорна, одетого в огромную меховую шапку и пальто с меховым же воротником. Профессор Алхимии сжимал большой пакет засахаренных ананасов.

— Гарри, ты пропустил уже три моих вечеринки! — попенял Хорохорн, добродушно пихнув гриффиндорца в грудь. — Так дело не пойдёт, дружок. Я положительно намерен заполучить тебя! Вот мисс Грейнджер вечеринки нравятся, правда?

— Да, — беспомощно пролепетала Эрмиона, — они в общем…

— Так почему бы тебе не присоединиться, Гарри? — требовательно вопросил Хорохорн.

— Ну, у меня были тренировки по квиддитчу, профессор, — объяснил Гарри, который действительно назначал тренировки каждый раз, когда Хорохорн присылал ему маленькое, украшенное фиолетовой ленточкой приглашение. В результате такой стратегии Рон не тосковал в одиночестве, и они веселились вместе с Джинни, представляя Эрмиону, безмолвно томящуюся рядом с Мак-Лаганом и Забини.

— Что ж, после таких упорных тренировок победа тебе обеспечена! — заверил Хорохорн. — Однако небольшой отдых ещё никому не повредил. Как насчёт понедельника? Ты же, наверное, не станешь тренироваться в такую погоду…

— Я не могу, профессор, у меня как раз в этот вечер… м-м… назначена встреча с профессором Дамблдором.

— Опять не везёт! — драматично воскликнул Хорохорн. — Ладно… но ты не сможешь постоянно ускользать от меня, Гарри!

Профессор Алхимии величественно взмахнул рукой и вышел из магазина, обратив на Рона не больше внимания, чем на витрину с Тараканьими Козинаками.

— Поверить не могу — и на этот раз ты увильнул, — покачала головой Эрмиона. — Знаешь, там не так уж плохо… Временами даже весело… — тут она заметила выражение лица Рона. — Ой, глядите, Сахарные перья Делюкс — каждое можно лизать несколько часов!

Обрадовавшись, что Эрмиона сменила тему, Гарри проявил к новым супердлинным Сахарным перьям куда больший интерес, нежели обычно, однако настроение Висли-младшего всё равно испортилось. Когда Эрмиона спросила, куда бы Рон хотел отправиться дальше, тот лишь пожал плечами.

— Пошли в «Три метлы», — предложил Гарри, — там тепло.

Они снова обмотались шарфами и покинули «Горшочек с мёдом». Порывы ветра, словно ножи, кололи лицо после сладкого тепла магазина. Улица была почти безлюдна — все торопились по своим делам, никто не останавливался поболтать. Никто, кроме двух человек немного впереди, прямо у «Трёх мётел». В одном из них — очень высоком и худом — Гарри, приглядевшись сквозь залитые дождём очки, узнал бармена из другого паба Хогсмида, «Свиной башки». Когда друзья приблизились, бармен поплотнее запахнулся в плащ и ушёл. Второй, пониже ростом, остался, теребя что-то в руках. Когда между ними оставалась всего пара шагов, Гарри узнал его.

— Мандангус!

Коренастый кривоногий субъект с всклокоченными рыжими патлами подскочил и выронил древний чемодан, распахнувшийся от удара о землю. Его содержимого с лихвой хватило бы на всю витрину лавки старьёвщика.

— О, привет, Гарри, — как-то чересчур беззаботно поздоровался Мандангус Флетчер. — Ну, не буду тебя задерживать.

Он опустился на четвереньки и принялся собирать выпавшие из чемодана вещи с видом человека, страстно желавшего поскорее смыться куда подальше.

— Это всё на продажу? — спросил Гарри, глядя, как Мандангус подбирает с земли сомнительной чистоты барахло.

— Надо же как-то зарабатывать на жизнь, — пропыхтел тот в ответ. — Подай-ка сюда эту штуковину!

Рон нагнулся и поднял какую-то серебряную вещицу.

— Постой-ка, — протянул он, — ведь это же…

— Спасибо! — перебил Мандангус, выхватывая кубок и запихивая его обратно в чемодан. — Ну что ж, увидимся… А-а-ай!

Гарри схватил Мандангуса за горло и притиснул его к стене паба, свободной рукой потянувшись за палочкой.

— Гарри! — вскрикнула Эрмиона.

— Ты стащил это из дома Сириуса, — отчеканил Гарри, стоя нос к носу с «благоухавшим» табаком и застарелым перегаром Мандангусом. — На кубке фамильный герб Блэков.

— Я… нет… что?.. — лепетал Мандангус, лицо которого на глазах обретало сизый оттенок.

— Ты что же, кинулся туда прямо в ночь его смерти, чтобы обобрать дом? — прорычал Гарри.

— Я… нет…

— Дай сюда!

— Гарри, прекрати! — завизжала Эрмиона, глядя на синеющего Мандангуса.

Раздался хлопок, и рука Гарри отскочила от горла вора. Хрипя и отплёвываясь, Мандангус схватил свой чемодан и — БАХ! — телепортировался.

Гарри с громкими проклятьями крутился на месте, пытаясь понять, куда девался Флетчер.

— ВЕРНИСЬ, ВОРЮГА!

— Бесполезно, Гарри, — рядом, непонятно откуда, возникла Тонкс. Её мышино-серые волосы слиплись от мокрого снега. — Он, наверное, уже в Лондоне. Теперь уж кричи — не кричи…

— Он стащил вещи Сириуса! Обворовал его дом!

— В любом случае, — заметила Тонкс, которую эта информация, похоже, совсем не взволновала, — незачем торчать на холоде.

Она не двинулась с места, пока вся троица не прошла в двери «Трёх мётел». Едва друзья оказались внутри, Гарри снова взорвался:

— Он растаскивал вещи Сириуса!

— Знаю, Гарри. Пожалуйста, не кричи, люди смотрят, — прошептала Эрмиона. — Иди, садись. Я принесу тебе чего-нибудь выпить.

Когда несколько минут спустя Эрмиона вернулась к столу с тремя бутылками сливочного пива, Гарри всё ещё не мог успокоиться.

— Неужели Орден не может контролировать Мандангуса? — взбешённо прошипел он друзьям. — Неужели они не могут заставить его, по крайней мере, прекратить тащить из штаба всё, что плохо лежит?

— Ш-ш-ш! — попыталась урезонить приятеля Эрмиона, оглядываясь кругом — не подслушивает ли кто-нибудь. Неподалёку сидела пара колдунов, поглядывавших на Гарри с большим интересом, а чуть дальше прислонился к столбу Забини. — Гарри, я бы тоже рассердилась. Понимаю, Флетчер крадёт вещи, которые принадлежат тебе…

Гарри поперхнулся сливочным пивом. Он напрочь забыл, что дом номер двенадцать на площади Угрюмолд теперь его собственность.

— Точно, это же мои вещи! То-то Мандангус не обрадовался встрече! Придётся рассказать обо всём Дамблдору. Флетчер только его и боится.

— Вот и славно, — прошептала Эрмиона, довольная, что Гарри остыл. — Рон, ты чего там высматриваешь?

— Ничего, — отозвался Рон, поспешно отводя глаза от бара.

Но Гарри знал — его друг пытался встретиться взглядом с фигуристой привлекательной барменшей, мадам Розмертой, к которой давно был неравнодушен.

— По-моему, это «ничего» разливает огневиски в конце зала, — язвительно заметила Эрмиона.

Рон не ответил на колкость и демонстративно потягивал свой напиток в молчании. Гарри думал о Сириусе и о том, что тот всё равно терпеть не мог эти серебряные кубки. Эрмиона барабанила пальцами по столу, поглядывая то на Рона, то на бар. Дождавшись, когда Гарри опустошит свою бутылку, она предложила:

— Итак, будем считать, что день закончился, и пойдём назад?

Парни согласно кивнули — прогулка оказалась неинтересной, а погода ухудшалась с каждой минутой. Они вновь потуже завернулись в плащи, замотали шарфы, надели перчатки и вслед за Кэти Белл и её подругой двинулись из паба по Хай Стрит. Пока друзья брели по замёрзшей грязи, шаг за шагом приближаясь к Хогвартсу, мысли Гарри то и дело возвращались к Джинни. Так и не встретились… Ну, конечно, думал Гарри, они с Дином, небось, уютно устроились в чайной госпожи Лапулис, излюбленном заведении счастливых парочек. Нахмурившись, он нагнулся навстречу мокрому снежному вихрю и поплёлся вперёд.

Гарри не сразу заметил, что голоса Кэти Белл и её подруги, которые доносил до него ветер, стали пронзительными и громкими. Всмотревшись в неясные силуэты впереди, он понял — девушки ссорились из-за какого-то предмета у Кэти в руках.

— Это не твое дело, Линн! — услышал Гарри.

Они повернули за угол. Мокрый снег валил не переставая, залепляя очки, и Гарри поднял руку в перчатке, чтобы протереть их; именно в этот миг Линн схватила пакет, который держала Кэти, та дёрнула его на себя — и свёрток полетел на землю.

Кэти вдруг взмыла в воздух. Но не как Рон — смешно, вверх тормашками — а плавно и грациозно, раскинув в стороны руки, будто собираясь полететь. И всё же что-то в этом зрелище было неправильным… пугающим… Свирепый ветер разметал волосы девушки, однако она словно ничего не замечала — закрытые глаза, безучастное лицо. Гарри, Рон, Эрмиона и Линн замерли на месте.

Поднявшись над землёй на шесть футов, Кэти испустила ужасный вопль. Глаза её широко раскрылись, и — что бы она там ни видела, что бы ни чувствовала — это, несомненно, причиняло ей ужасные страдания. Девушка кричала не переставая; Линн тоже заорала и вцепилась подруге в лодыжки, пытаясь вернуть её на землю. Друзья кинулись на помощь, однако, едва они схватили Кэти за ноги, та рухнула прямо на них. Гарри с Роном успели поймать девушку, но она билась в их руках с такой силой, что удержать её не было никакой возможности. Ребята опустили её на землю. Кэти продолжала орать и метаться, никого не узнавая.

Гарри оглянулся. Вокруг — ни души.

— Стойте здесь! Я за помощью! — прокричал он остальным через вой ветра и помчался к школе. Никогда раньше ему не приходилось видеть, чтобы кто-нибудь вёл себя так, как Кэти. Гарри понятия не имел, что могло послужить причиной. Миновав очередной поворот, он врезался в нечто, напоминавшее огромного медведя, стоящего на задних лапах, и отлетел прямиком в живую изгородь.

— Хагрид! — выдохнул юноша, выпутываясь из кустов.

— Гарри! — откликнулся Хагрид из недр своей кротовой дохи. Снег облепил брови и бороду лесничего. — А я как раз от Гроупа, он такой молодчага, ты не…

— Хагрид, там девушке плохо… Это или проклятие, или ещё что-то…

— Ась? — переспросил Хагрид, наклоняясь, чтобы расслышать Гарри сквозь свист ветра.

— Там человеку плохо! Какое-то проклятие!

— Наслали проклятие? На кого? Часом, не на Рона? Эрмиону?

— Нет, не на них, на Кэти Белл — там…

Они побежали обратно и вскоре увидели небольшую группу людей, толпившихся вокруг лежавшей на земле Кэти, которая продолжала корчиться и кричать. Рон, Эрмиона и Линн пытались успокоить девушку.

— Назад! — проревел Хагрид. — Дайте-кось глянуть!

— С ней что-то ужасное! — всхлипнула Линн. — А я не знаю, что…

Хагрид мгновение смотрел на Кэти, а затем молча нагнулся, подхватил её на руки и рванул к замку. Через несколько секунд пронзительные вопли затихли вдали, и теперь завывал только ветер.

Эрмиона поспешно подошла к рыдающей подружке Кэти и обняла её.

— Ты Линн, да?

Девушка кивнула.

— Как всё произошло — внезапно или…

— Это случилось, когда порвался пакет, — всхлипнула Линн, указывая на промокший свёрток из коричневой бумаги.

В прорехе блестело что-то зеленоватое. Рон нагнулся и протянул руку, но Гарри поймал его за локоть и дёрнул назад.

— Не трожь!

Он склонился над свёртком, из которого выглядывало роскошное опаловое ожерелье.

— Я уже видел такое раньше, — проговорил Гарри, разглядывая украшение. — Только тогда оно лежало в витрине у «Борджина и Бёркса». На ценнике было написано, что ожерелье проклято. Кэти, наверное, до него дотронулась, — юноша посмотрел на Линн, которая пыталась унять дрожь. — Но как ожерелье попало к ней?

— Потому-то мы и поругались: Кэти вышла из туалета в «Трёх мётлах» с пакетом и сказала, что это сюрприз для кого-то в Хогвартсе и его нужно передать. Кэти ещё выглядела как-то странно… О, нет! Конечно, она была под Империо , как же я сразу не догадалась?!

Линн снова зашлась в плаче. Эрмиона мягко похлопала её по плечу.

— Кэти не упоминала, кто дал ей свёрток?

— Нет… она не хотела… и тогда я сказала, что она глупая и что нельзя приносить такое в школу, но она не слушала и… и тогда я попыталась отнять пакет… и… и…

Линн в отчаянии разрыдалась.

— Нам надо поскорее вернуться в школу, — решила Эрмиона, продолжая обнимать Линн. — Там мы узнаем, как Кэти. Пошли…

Гарри заколебался на мгновение, а затем развязал шарф и, не обращая внимания на испуганный вскрик Рона, осторожно накрыл ожерелье и поднял его.

— Надо будет показать это мадам Помфрей, — объяснил он.

Следуя по дороге за Эрмионой и Линн, Гарри лихорадочно размышлял. Едва они ступили на территорию замка, юноша заговорил, не в силах держать мысли при себе:

— Малфой знает про ожерелье. Четыре года назад оно лежало в витрине у «Борджина и Бёркса». Я видел, как он его разглядывал. Я тогда спрятался, чтобы Малфой и его отец меня не заметили. Так вот что он купил в тот день, когда мы за ним следили! Вернулся за ожерельем!

— Ну… ну, не знаю, Гарри, — нерешительно возразил Рон. — Толпы людей ходят к «Борджину и Бёрксу»… и потом, это… подружка же сказала, что Кэти передали эту штуку в женском туалете .

— Линн сказала, что Кэти вышла из туалета со свёртком, — вовсе не факт, что она получила его именно там…

— Мак-Гонагалл! — предупредил Рон.

Гарри поднял глаза. И в самом деле — декан Гриффиндора спешила вниз по каменным ступеням сквозь снежную круговерть.

— По словам Хагрида, вы четверо видели, что случилось с Кэти Белл. Пожалуйста, немедленно поднимитесь в мой кабинет. Что это у вас в руках, Поттер?

— То, к чему она прикоснулась, — ответил Гарри, отогнув шарф.

— Боже мой, — испуганно ахнула Мак-Гонагалл, забирая у Гарри ожерелье. — Нет-нет, Филч, эти ученики со мной! — поспешно добавила она, поскольку дворник с Сенсором Скрытности наизготовку уже торопливо шаркал через вестибюль. — Немедленно передайте это ожерелье профессору Снэйпу, но ни в коем случае не прикасайтесь, пусть остаётся завёрнутым!

Гарри и компания последовали за Мак-Гонагалл наверх, в её кабинет. Занесённые снегом окна дребезжали в рамах, и, несмотря на огонь, потрескивавший в камине, было холодно. Профессор закрыла дверь и расположилась за столом, внимательно глядя на Гарри, Рона, Эрмиону и продолжавшую всхлипывать Линн.

— Итак? — отрывисто вопросила она. — Что случилось?

То и дело запинаясь, еле сдерживая рыдания, Линн рассказала декану, как Кэти пошла в туалет в «Трёх мётлах», вернулась оттуда с каким-то неприметным пакетом, притом вела себя немного странно; как они поспорили, разумно ли передавать невесть что неизвестно от кого, и как этот спор перерос в ссору, в результате которой пакет порвался.

Под конец Линн настолько обессилела от переживаний, что не могла больше вымолвить ни слова.

— Хорошо, — мягко подытожила Мак-Гонагалл. — Линн, поднимитесь, пожалуйста, в больничное крыло и попросите у мадам Помфрей успокоительного.

Когда девушка вышла, Мак-Гонагалл повернулась к Гарри, Рону и Эрмионе:

— Что произошло, когда Кэти прикоснулась к ожерелью?

— Она взлетела, — немедленно отозвался Гарри, — начала кричать, а потом рухнула на землю. Профессор, нельзя ли мне поговорить с директором?

— Профессор Дамблдор в отъезде до понедельника, Поттер, — удивлённо ответила Мак-Гонагалл.

— В отъезде?! — возмущённо переспросил Гарри.

— Да, Поттер, в отъезде! — отрезала профессор. — Но, уверяю, всё, что вы хотите рассказать об этом ужасном деле ему, можете рассказать мне!

Гарри на мгновение заколебался: Мак-Гонагалл как-то не располагала к доверительным беседам, тогда как Дамблдор, во многих отношениях куда более суровый, всё же не отвергал с маху даже самые дикие предположения. Однако дело касалось жизни и смерти, тут уж было не до переживаний, что тебя поднимут на смех.

— Я думаю, профессор, что Драко Малфой дал Кэти ожерелье.

По одну сторону от Гарри явно смущённый Рон затеребил свой нос, по другую — Эрмиона переминалась с ноги на ногу, словно собираясь на всякий случай отойти подальше.

— Это весьма серьёзное обвинение, Поттер, — придя в себя, заметила декан. — У вас имеются доказательства?

— Нет, — признался Гарри, — но…

И он поведал о слежке за Малфоем в «Борджине и Бёрксе», не забыв упомянуть о подслушанном разговоре между Драко и Борджином.

К концу повествования на лице Мак-Гонагалл проступило лёгкое замешательство.

— Малфой принёс какую-то вещь «Борджину и Бёрксу» в починку?

— Нет, профессор. Он хотел, чтобы Борджин объяснил, как починить что-то, — с собой у него ничего не было. Но важно другое: тогда же Малфой сделал какую-то покупку, и мне кажется, он приобрёл как раз ожерелье…

— Вы видели, как Драко Малфой выходил из магазина с похожим свёртком?

— Нет, профессор. Он попросил Борджина придержать выбранную вещь…

— Но, Гарри, — вмешалась Эрмиона, — Борджин спросил Малфоя, возьмёт ли он это с собой, а тот отказался…

— Естественно — Малфой не хотел прикасаться к ожерелью! — огрызнулся Гарри.

— На самом деле, он сказал: «Как я буду выглядеть, показавшись с этой штукой на улице?», — уточнила Эрмиона.

— Ещё бы! Придурок с ожерельем, — встрял Рон.

— Ох, Рон, — Эрмиона предприняла очередную безуспешную попытку вразумить приятеля, — ожерелье можно завернуть, тогда к нему не придётся прикасаться, а свёрток легко спрятать под плащом, и никто ничего не заметит! Думаю, Борджин отложил для Драко нечто шумное или громоздкое, что, несомненно, привлекло бы к Малфою внимание, выйди он с этим на улицу. Так или иначе, — она повысила голос, пока Гарри не успел перебить, — я видела там ожерелье, помнишь? Когда я попыталась выяснить, что именно Малфой просил попридержать, то поинтересовалась именно ожерельем, и Борджин просто назвал цену! Он не упомянул, что оно уже кому-то продано…

— Положим, конспиратор из тебя никудышный — Борджин в несколько секунд раскусил, зачем ты явилась, и, уж конечно, не собирался ни о чём откровенничать. И вообще, Малфой мог позже прислать кого-нибудь за ожерельем…

— Достаточно! — прервала перепалку Мак-Гонагалл, не дав разъярённой Эрмионе даже рта раскрыть. — Поттер, я признательна вам за информацию, однако нельзя обвинять мистера Малфоя только потому, что он заходил в магазин, где, вероятно, было куплено проклятое ожерелье. На этом основании можно обвинить и сотни других…

— Во-во, и я то же говорил, — пробормотал Рон.

— Кроме того, в нынешнем году мы ввели строгие меры безопасности. Я не верю, что ожерелье могло бы попасть в школу без нашего ведома…

— Но…

— …и, к тому же, — продолжила Мак-Гонагалл, завершая дискуссию, — мистер Малфой не был сегодня в Хогсмиде.

Гарри вытаращился на декана, разом растеряв весь запал.

— Откуда вы знаете, профессор?

— Драко Малфой отрабатывал у меня взыскание, потому что второй раз кряду не выполнил домашнее задание по Преобразованию. Итак, спасибо, что поделились своими подозрениями, Поттер, — подытожила Мак-Гонагалл, вставая из-за стола, — но мне нужно подняться в больничное крыло и посмотреть, как там Кэти Белл. Всего доброго!

Декан распахнула дверь своего кабинета, и друзьям не оставалось ничего другого, как молча проследовать к выходу.

Гарри сердился на друзей за то, что они приняли сторону Мак-Гонагалл, но когда те начали обсуждать случившееся, волей-неволей поддержал разговор.

— Как думаешь, кому оно предназначалось? — спросил Рон по дороге в гриффиндорскую гостиную.

— Кто знает, — откликнулась Эрмиона. — Но кем бы он ни был, бедолага спасся просто чудом. Пакет невозможно открыть, не прикоснувшись к ожерелью.

— Оно могло предназначаться кому угодно, — сказал Гарри. — Например, Дамблдору — Пожиратели смерти спят и видят, как бы от него избавиться; он, пожалуй, одна из главных целей. Или Хорохорну — по мнению нашего директора, он очень нужен Волдеморту и Пожирателям явно не нравится, что профессор принял сторону Дамблдора. Или…

— Или тебе, — взволнованно закончила Эрмиона.

— Ну, это вряд ли, — возразил Гарри. — Тогда Кэти просто повернулась бы и отдала пакет мне. Я шёл за ней всю дорогу от «Трёх мётел». Гораздо разумнее передать свёрток вне Хогвартса, особенно с учётом Филча, обыскивающего всех входящих и выходящих. Странно, почему Малфой велел Кэти принести пакет в замок?

— Гарри, Малфоя не было сегодня в Хогсмиде! — воскликнула Эрмиона, топнув от досады ногой.

— Значит, у него есть сообщник, — не унимался Гарри. — Крабб или Гойл… или, предположим, какой-нибудь Пожиратель смерти. Теперь, когда Драко вступил в их ряды, у него найдутся дружки покруче Крабба с Гойлом…

Эрмиона и Рон обменялись взглядами, ясно говорившими, что продолжать этот спор не стоит.

— Диллигрот , — решительно произнесла Эрмиона, когда друзья добрались до Толстушки.

Портрет отодвинулся, пропуская ребят в гостиную. В комнате толпились ученики и пахло влажной одеждой: похоже, из-за плохой погоды многие вернулись из Хогсмида пораньше. Однако испуганного ропота и обсуждений слышно не было — видимо, новость о несчастье с Кэти пока не успела распространиться.

— Если подумать, нападение не так уж хорошо обмозговали, — заметил Рон, привычно сгоняя первоклашку с кресла возле камина, дабы водрузиться туда самому. — Проклятье даже не проникло в школу. Забыли сделать поправку на дурака.

— Верно, — согласилась Эрмиона, спихивая Рона с кресла и предлагая первоклашке вернуться на насиженное местечко. — Не похоже, что план разрабатывали в деталях.

— Когда это Малфой был великим мыслителем? — фыркнул Гарри.

Рон и Эрмиона промолчали.