Глава тринадцатая. Загадочный Ребус

Кэти перевели в Лечебницу магических недугов и травм имени святого Мунго на следующий день. Тем временем новость о поразившем её проклятии, хотя и без особых подробностей, разнеслась по школе. И, похоже, никто, кроме Гарри, Рона, Эрмионы и Линн, и не догадывался о том, что намеченной целью была отнюдь не Кэти.

— Конечно, ещё Малфой всё знает, — напомнил Гарри друзьям, взявшим моду прикидываться глухими всякий раз, когда он затрагивал тему «Малфой-Пожиратель-смерти».

Гарри не был уверен, вернётся ли Дамблдор — где бы он ни был — к вечернему уроку в понедельник, однако предполагать обратное у него не было оснований; в восемь часов он пришёл к директорскому кабинету, постучал — и получил разрешение войти. Дамблдор сидел с непривычно усталым видом; его рука была всё такой же чёрной и обожжённой, как и летом, но, приглашая ученика садиться, он улыбнулся. Думоотвод опять стоял на письменном столе, бросая на потолок серебристые отблески света.

— У тебя выдались нелёгкие дни, пока я отсутствовал, — заметил Дамблдор. — По-моему, несчастье с Кэти произошло у тебя на глазах.

— Да, сэр. Как она?

— Всё ещё неважно, хотя ей сравнительно повезло. Оказалось, что она коснулась ожерелья крошечным участком кожи: в её перчатке была почти незаметная дырочка. Если бы она надела его или даже просто взялась за него голой рукой, то, вероятнее всего, умерла бы сразу. К счастью, профессору Снэйпу хватило сноровки, чтобы предотвратить быстрое распространение проклятья…

— А почему он? — тут же спросил Гарри. — Почему не мадам Помфрей?

— Каков наглец! — донёсся ленивый голос с одного из портретов на стене, и, казалось, дремавший на своём месте Финеас Найджелус Блэк — прапрадедушка Сириуса — вдруг поднял голову. — В своё время я бы не позволил учащемуся критиковать порядки в Хогвартсе.

— Спасибо за напоминание, Финеас, — примирительно произнёс Дамблдор. — Гарри, профессор Снэйп знает намного больше о Тёмных искусствах, чем мадам Помфрей. В любом случае, персонал Лечебницы святого Мунго каждый час сообщает мне о состоянии Кэти, и я надеюсь, что со временем она полностью поправится.

— Сэр, а где вы были на этих выходных? — поинтересовался Гарри, пытаясь отделаться от назойливого ощущения, что искушает судьбу. Послышалось тихое шипение Финеаса Найджелуса, который явно был с этим согласен.

— Сейчас мне не хотелось бы этого говорить, — ответил Дамблдор. — Но в своё время я тебе расскажу.

— Правда? — удивлённо переспросил юноша.

— Надеюсь, да, — произнёс старый волшебник, извлекая ещё одну бутылочку серебристых воспоминаний из глубин своей мантии и раскупоривая её касанием палочки.

— Сэр, — нерешительно проговорил Гарри, — я встретил Мандангуса в Хогсмиде.

— Ах да, я уже в курсе, что он счёл твоё наследство лёгкой добычей, — чуть нахмурившись, обронил директор. — Мандангус залёг на дно с тех пор, как ты припёр его к стенке у «Трёх мётел». По-моему, он боится встречи со мной. Впрочем, можешь не беспокоиться: теперь он не тронет имущество Сириуса.

— Этот паршивый старый полукровка разворовывал фамильные ценности Блэков? — гневно процедил Финеас Найджелус и шагнул за пределы рамы, несомненно намереваясь посетить свой портрет в доме по площади Угрюмолд, двенадцать.

— Сэр, — начал Гарри после минутного молчания, — профессор Мак-Гонагалл передала вам то, что я ей рассказал, когда с Кэти случилась эта беда? О Драко Малфое?

— Да, она сообщила мне о твоих подозрениях, — подтвердил Дамблдор.

— И вы?..

— Я предприму все надлежащие меры, чтобы выяснить, кто приложил руку к несчастному случаю с Кэти, — добавил директор. — Но что заботит меня в данную минуту, так это наш урок, Гарри.

Юноша даже немного возмутился в душе: если их уроки настолько важны, почему же тогда между первым и вторым прошло так много времени? Впрочем, он больше не упоминал о Драко Малфое, а лишь следил за тем, как Дамблдор выливает свежие воспоминания в думоотвод и опять начинает вращать зажатую в длинных пальцах каменную чашу.

— Ты, разумеется, помнишь, что в истории о происхождении лорда Волдеморта мы остановились на том моменте, когда красавчик-маггл Том Ребус бросил свою жену, колдунью Меропу, и вернулся в родовое имение, в Малый Ганглетон. Меропа осталась в Лондоне одна, в ожидании ребёнка, который впоследствии станет Волдемортом.

— А откуда вы знаете, что она осталась в Лондоне, сэр?

— Благодаря свидетельству некоего Карактакуса Бёркса[3], — ответил директор, — по странному совпадению, являвшегося одним из основателей того самого магазина, где было приобретено ожерелье, о котором мы только что говорили.

Он помешал содержимое думоотвода, словно золотоискатель, просеивающий песок, — Гарри уже доводилось видеть, как Дамблдор делал подобное. В водовороте этого кружения серебристая масса вытеснила из себя маленького старичка, медленно вращающегося в думоотводе, белёсого, как привидение, но гораздо более плотного, с копной волос, свисавших прямо на глаза.

— Да, мы приобрели его при весьма курьёзных обстоятельствах. Его принесла молодая волшебница как раз перед Рождеством… О, много лет назад. Как она сказала, ей ужасно нужны деньги, да это и так было более чем заметно. Вся в лохмотьях, ещё и последние дни дохаживала… Ждала ребёнка, ну понимаете. Она тогда сказала, что медальон принадлежал Слитерину. Ну да, мы всё время слышим такие сказки: «Вы что, это же Мерлинова вещь, его любимый чайник!». Но когда я взглянул на медальон — на нём, как и положено, был знак Слитерина, и нескольких простых заклинаний хватило, чтобы убедиться — мне не соврали. Конечно, такой вещи просто цены не было. А она не имела ни малейшего представления об истинной его стоимости. Она была рада получить за него десять галлеонов. Лучшая сделка, которую мы когда-либо проворачивали!

Дамблдор очень сильно встряхнул думоотвод, и старичок растворился в вертящейся массе воспоминаний, из которой появился.

— Он заплатил ей всего десять галлеонов? — не сдержался Гарри.

— Карактакус Бёркс не славился особой щедростью, — заметил директор. — Итак, нам известно, что к концу беременности Меропа проживала одна в Лондоне и, испытывая крайнюю нужду в средствах, отчаялась настолько, что продала своё единственное достояние — медальон, который был одним из главных фамильных сокровищ Дволлодера.

— Но ведь она могла использовать волшебство! — нетерпеливо воскликнул юноша. — Могла наколдовать себе еды и всего необходимого, ведь так же?

— Да, — пожал плечами Дамблдор, — наверное, могла. Но лично я думаю — это лишь предположение, но я уверен в своей правоте, — что когда муж оставил её, Меропа перестала пользоваться магией. По-моему, ей больше не хотелось быть колдуньей. Конечно, не исключён вариант, что неразделённая любовь и связанное с ней отчаяние лишили её силы. Так бывает. В любом случае, как ты можешь видеть, Меропа не пожелала и палочкой махнуть для того, чтобы спасти свою жизнь.

— Она не захотела жить даже ради сына?

Директор приподнял брови.

— Ты что же, жалеешь лорда Волдеморта?

— Нет, — поспешно ответил Гарри, — но у неё был выбор, не правда ли? Не то, что у моей мамы…

— И у твоей мамы был выбор, — мягко возразил Дамблдор. — Да, Меропа Ребус выбрала смерть, несмотря на то, что у неё был сын, который в ней нуждался. Но не суди эту женщину слишком сурово, Гарри. Меропу изнурили долгие страдания, и у неё никогда не было отваги твоей мамы. А сейчас, если ты встанешь…

— Куда мы отправляемся? — поинтересовался юноша, когда директор оказался рядом с ним перед письменным столом.

— На этот раз, — сообщил Дамблдор, — мы собираемся посетить моё воспоминание. Думаю, ты найдёшь его достаточно подробным и точным. После тебя…

Гарри склонился над думоотводом, окунув лицо в холодную поверхность воспоминания, и вновь провалился в темноту… Спустя пару мгновений он приземлился и, открыв глаза, обнаружил, что они с Дамблдором стоят на старой суматошной лондонской улице.

— Это я, — с весёлым видом заявил директор, указывая на высокую фигуру, которая пересекала дорогу перед лошадью, тащившей за собой тележку молочника.

Длинные волосы этого помолодевшего Албуса Дамблдора имели золотисто-каштановый оттенок. Перейдя на их сторону улицы, волшебник двинулся широким шагом по мостовой, притягивая множество любопытных взглядов благодаря своему вычурному бархатному костюму фиолетового цвета.

— Отличный костюм, сэр, — не сдержался Гарри, но директор лишь усмехнулся в ответ. Они шли за молодым Албусом практически по пятам. Наконец все проследовали через железные ворота и попали в пустой внутренний двор перед довольно мрачным квадратным зданием с высокой оградой. Идущий впереди Дамблдор взобрался по ступенькам к парадной двери и постучал. Через пару мгновений дверь открыла неряшливого вида девица в фартуке.

— Добрый день! У меня назначена встреча с миссис Коул, директором этого приюта, если не ошибаюсь.

— Ой, — смущённо выдавила из себя девица, оглядывая странновато выглядевшего посетителя. — Ага… ща… Миссис Коул! — завопила она через плечо.

Гарри услышал, как вдалеке что-то прокричали в ответ. Девица обернулась к Дамблдору.

— Входите, она вот-вот подойдёт.

И он шагнул в вестибюль, отделанный чёрно-белой плиткой. Обстановка была убогой, но сияла незапятнанной чистотой. Гарри и старший из Дамблдоров последовали за ним. Не успела захлопнуться парадная дверь, как в их сторону заторопилась худая измотанная женщина. Её лицо с острыми чертами казалось скорее озабоченным, чем недобрым. Направляясь к Дамблдору, она давала через плечо указания другой помощнице в фартуке.

— …и отнеси йод Марте наверх; Билли Стаббс расковыривает свои струпья, а у Эрика Уэлли все простыни насквозь мокрые — ко всему, ещё и ветрянка…

Добавила она, не обращаясь ни к кому конкретно; затем взгляд директрисы упал на посетителя, и она мгновенно осеклась с удивлённым видом, словно порог дома переступил жираф.

— Добрый день, — поздоровался тот, протягивая руку для приветствия, однако миссис Коул стояла молча, открыв рот.

— Меня зовут Албус Дамблдор. Я высылал вам письмо с просьбой о встрече, и вы очень любезно пригласили меня на сегодня.

Женщина моргнула. Очевидно уяснив, что этот посетитель — не галлюцинация, она слабо вздохнула:

— Ах да. Ну… ну тогда… нам лучше пройти в мою комнату. Да.

Она привела Дамблдора в маленькую комнатушку — наполовину гостиную, наполовину кабинет, с ветхой и плохо подобранной мебелью, выглядевшей так же убого, как и вестибюль. Хозяйка предложила гостю расшатанный стул, а сама села за стол, на котором царил полный беспорядок, и нервно уставилась на странного господина.

— Я пришёл сюда, как уже упоминал в своём письме, чтобы поговорить о Томе Ребусе и его планах на будущее, — объяснил тот.

— Вы член семьи? — спросила миссис Коул.

— Нет, я учитель, — сообщил Дамблдор. — Я пришёл, чтобы пригласить Тома стать учеником нашей школы.

— И что это за школа?

— Она называется Хогвартс, — сказал гость.

— А как так получилось, что вас заинтересовал Том?

— Мы полагаем, что он обладает интересующими нас качествами.

— Вы имеете в виду, он получил право на стипендию? И как это вышло? Никакой заявки на его имя никогда не подавалось.

— Видите ли, он записан в нашу школу ещё с рождения…

— Кто же внёс его в списки? Родители?

Без сомнения, миссис Коул была женщиной сообразительной, что грозило некоторыми неудобствами. Дамблдор явно подумал о том же: Гарри увидел, как он вытаскивает из кармана своего бархатного костюма волшебную палочку, одновременно поднимая со стола хозяйки совершенно чистый лист бумаги.

— Вот, — произнёс волшебник и взмахнул палочкой, передавая ей этот лист. — Думаю, это всё прояснит.

Директриса на секунду уставилась туманным взглядом в пустой лист.

— Кажется, всё в полном порядке, — проговорила женщина безмятежно, возвращая его Дамблдору. Затем взгляд хозяйки упал на бутылку джина и два стакана, которых несколько мгновений назад здесь определённо не было.

— Э-э… не желаете ли стаканчик джину? — поинтересовалась она в высшей степени изысканным тоном.

— Большое спасибо, — просиял Дамблдор.

Очень скоро оказалось, что миссис Коул далеко не новичок в вопросах выпивки. Щедро наполнив оба стакана, она осушила свой одним глотком. Смачно причмокнув губами, директриса в первый раз за всё это время улыбнулась гостю, чем тот не постеснялся сразу же воспользоваться:

— Вы не могли бы рассказать что-нибудь о Томе Ребусе? Наверное, он и родился здесь, в сиротском приюте?

— Точно, — заявила директриса, подкрепляя себя ещё одной порцией джина. — Помню как сейчас, потому что я как раз начала тут работать. Канун Нового года, собачий холод, снег идёт — такие дела. Мерзкая ночка. И эта девчонка, ненамного старше, чем я в то время, доковыляла до парадного входа.Ну, не она первая такая была. Мы приютили её, и через час она родила ребёнка. А ещё через час умерла.

Миссис Коул выразительно кивнула и сделала ещё один щедрый глоток джина.

— Она что-нибудь сказала, прежде чем умереть? — осведомился Дамблдор. — Например, что-нибудь об отце ребёнка?

— И в самом деле, да, — разоткровенничалась хозяйка, которой явно нравилось проводить время вот так, со стаканчиком джина в руке и собеседником, жадно внимающим её повествованию.

— Помню её слова: «Надеюсь, он будет похож на папу», и не стану врать — правильно надеялась, потому как сама-то красавицей уж точно не была.Апотом она сказала мне, что ребёнка нужно назвать Томом в честь его отца и Дволлодером в честь её отца… Да уж, нелепое имя, правда? Мы даже подумали, а не из цирка ли она была…А она ещё добавила, что фамилия у малыша должна быть Ребус… И вскоре померла, не сказав больше ни слова.

Вот и назвали мы его в точности так, как она просила, для бедняжки это казалось таким важным. Но ни Том, ни Дволлодер, ни какой-нибудь ещё Ребус так за ним и не приехал, ну ни один из членов семьи, поэтому мальчик и живёт здесь с тех самых пор.

Миссис Коул, как бы невзначай, угостилась ещё одной порцией, отмерив джина до краёв. Щёки её порозовели.Затем она произнесла:

— Том необычный мальчик.

— Да, — согласился Дамблдор. — Думаю, этого у него не отнять.

— Он и младенцем был каким-то не таким. Никогда не плакал, знаете ли. А после, когда чуть подрос, стал… странным.

— В каком смысле странным? — осторожно спросил профессор.

— Ну, он…

Вдруг директриса осеклась и одарила посетителя поверх стакана цепким взглядом.

— Говорите, он определённо получит место в вашей школе?

— Определённо, — подтвердил Дамблдор.

— И ничто из того, что я говорю, этому не помешает?

— Ничего.

— Вы его заберёте, несмотря ни на что?

— Несмотря ни на что, — повторил он серьёзно.

Миссис Коул покосилась на него, словно решая для себя, верить ему или нет. В конце концов, очевидно, поверила, потому что внезапно выпалила:

— Он пугает других детей.

— Вы имеете в виду, что он — хулиган? — спросил Дамблдор.

— Сдаётся, да, — произнесла директриса, слегка нахмурясь, — но его на этом очень трудно поймать. Бывали происшествия… Отвратительные случаи…

Дамблдор не подгонял её, хотя Гарри был уверен, что рассказ его заинтересовал. Хозяйка вновь глотнула джина, её и без того розовые щёки зарумянились ещё сильнее.

— Кролик Билли Стаббса… конечно, Том говорил, что он этого не делал, и не представляю, как он это мог сделать, но коли и так, не могло же животное само повеситься на балке, верно ведь?

— Мне тоже кажется, что нет, — тихо подтвердил волшебник.

— Будь я проклята, если знаю, как он умудрился такое сотворить. Мне известно лишь, что они с Билли поссорились днём раньше. А ещё, — миссис Коул сделала очередной большой глоток, джин на этот раз потёк по подбородку, — летом, за городом — раз в год мы их вывозим, знаете ли, в деревню или к морю, — так вот,Эми Бенсон и Деннис Бишоп с тех пор так и не оправились. Всё, чего мы от них добились, это что ребята вошли в пещеру вместе с Томом Ребусом. Тот клянётся, что они всего лишь осматривали окрестности, но что-то там внутри произошло, бьюсь об заклад. Ну и ещё было много случаев, необъяснимых случаев…

Она опять испытующе посмотрела на посетителя, и хотя щёки у неё пылали, взгляд оставался твёрдым.

— Не думаю, что о его уходе многие пожалеют.

— Вы, надеюсь, понимаете, мы забираем его не на всё время? — уточнил Дамблдор. — Он будет возвращаться сюда, по меньшей мере, каждое лето.

— О-о… Ну, это лучше, чем получить по носу ржавой кочергой, — заявила миссис Коул, слегка икнув. Она поднялась с места, и Гарри даже удивился, увидев, как твёрдо женщина стоит на ногах, несмотря на то, что двух третей джина в бутылке как не бывало. — Наверное, вы хотите увидеться с ним?

— Очень, — Дамблдор поднялся.

Она вывела его из кабинета и проводила наверх по каменной лестнице, на ходу раздавая указания и наставления помощницам и детям. Все сироты, как отметил Гарри, были одеты в одинаковые серые робы. Выглядели они достаточно ухоженными, но, без сомнения, расти в таком месте было не слишком радостно.

— Вот сюда, — указала миссис Коул, когда, пройдя вторую лестничную площадку, они свернули и остановились перед первой дверью в длинном коридоре. Хозяйка дважды стукнула в дверь и вошла.

— Том! К тебе посетитель. Это мистер Дамблор… прошу прощения — Бамблбор. Он пришёл тебе сказать… ой, да пусть сам говорит.

Гарри и оба Дамблдора вошли в комнату, а миссис Коул вышла и закрыла за собой дверь. Перед посетителями предстала комнатушка, в которой не было ничего, кроме старого платяного шкафа и железной кровати без матраца. На сером покрывале, вытянув перед собой ноги, сидел мальчик и держал в руках книгу.

Внешне Том Ребус не взял ничего от Гонтов. Предсмертное желание его матери сбылось: довольно высокий для одиннадцати лет, темноволосый и бледный, он был миниатюрной копией своего красавца-отца. Глаза мальчика чуть сузились, когда перед ним появился экстравагантно одетый Дамблдор. На мгновение воцарилась тишина.

— Добрый день, Том, — поздоровался волшебник, проходя вперёд и протягивая ему руку.

Мальчик заколебался, но затем подал руку в ответ, и они обменялись рукопожатием. Гость пододвинул жёсткий деревянный стул поближе к Ребусу, из-за чего они стали похожи на больничного пациента и посетителя.

— Я — профессор Дамблдор.

— «Профессор»? — переспросил Том. Вид у него был настороженный. — Это вроде как «доктор»? Вы для чего здесь? Она прислала вас осмотреть меня?

Он ткнул в сторону двери, за которой только что скрылась миссис Коул.

— Да нет же, нет, — возразил Дамблдор, улыбаясь.

— Я вам не верю, — заявил Ребус. — Она хочет, чтобы меня осмотрели, так ведь? Говорите мне правду!

Последние три слова он выговорил звонко, с поразительным нажимом. Это была команда, и звучала она так, будто Тому доводилось не раз её отдавать. Широко раскрыв глаза, он в упор смотрел на посетителя, который никак не реагировал, а лишь продолжал дружелюбно улыбаться. Через несколько мгновений Ребус перестал враждебно пялиться на профессора, хотя всё ещё выглядел настороженным — возможно, даже более настороженным, чем до этого.

— Вы кто?

— Я уже сказал тебе: я — профессор Дамблдор, работаю в школе, которая называется Хогвартс. Я пришёл, чтобы пригласить тебя стать учеником моей школы — твоей новой школы, если захочешь.

Реакция Ребуса на это предложение оказалась более чем неожиданной. Он вскочил с кровати и попятился от Дамблдора, глядя на него с яростью.

— Вы меня не одурачите! Психушка, вот вы откуда, ведь так? «Профессор», ну да, как же — так вот я туда не собираюсь, ясно? Старой ведьме самой пора в психушку. Я никогда ничего не делал Эми Бенсон и Деннису Бишопу, спросите у них сами, они вам скажут!

— Я не из психушки, — терпеливо объяснил Дамблдор. — Я действительно учитель, и если ты сядешь и успокоишься, я расскажу о Хогвартсе. Разумеется, если тебе не хочется идти в школу, никто тебя не заставит…

— Хотел бы я посмотреть на того, кто попробует, — глумливо ухмыльнулся Ребус.

— Хогвартс, — продолжал профессор, словно не слыша последних слов мальчика, — это школа для людей с особыми способностями…

— Я не сумасшедший!

— Я знаю, что ты не сумасшедший. Хогвартс — это не школа для сумасшедших. Это школа волшебства.

Воцарилась тишина. Том застыл с выражением безразличия на лице, но взгляд его перебегал от одного глаза Дамблдора к другому, будто стараясь поймать какой-нибудь из них на лжи.

— Волшебства? — повторил он шёпотом.

— Именно, — подтвердил профессор.

— Так это… это волшебство? То, что я умею?

— А что именно ты умеешь?

— Разное, — тихо проговорил мальчик. От лихорадочного волнения он раскраснелся, румянец разлился от шеи до впалых щёк. — Я могу заставить вещи двигаться, не прикасаясь к ним. Могу вынудить зверей делать то, что мне захочется, безо всякой дрессировки. Могу сделать так, чтобы с теми, кто меня достаёт, случались разные неприятности. Я могу сделать больно, если захочу.

Ноги у него подкашивались. Запинаясь на ходу, Том шагнул вперёд и, присев на кровать, уставился на руки; голова его склонилась, словно в молитве.

— Я знал, что не такой, как все, — прошептал он своим дрожащим пальцам. — Знал, что я — особый. Всегда подозревал, что за этим что-то кроется.

— Да, в этом ты был прав, — подтвердил Дамблдор; он больше не улыбался, а пристально всматривался в мальчика. — Ты — волшебник.

Ребус поднял голову. Лицо его преобразилось: в нём отражалось неистовое счастье, однако почему-то обаяния Тому это не прибавило; напротив, изящные черты стали словно бы грубее, а выражение казалось почти диким, нечеловеческим.

— И вы тоже волшебник?

— Да, волшебник.

— Докажите, — сразу же потребовал Ребус, тем же повелительным тоном, которым приказывал говорить правду.

Дамблдор поднял брови.

— Если, насколько я понимаю, ты согласен стать учеником Хогвартса…

— Ну конечно!

— …то ты должен обращаться ко мне «профессор» или «сэр».

На краткий миг лицо мальчика посуровело, но тут же вновь разгладилось, и он произнёс неузнаваемо вежливым голосом:

— Прошу прощения, сэр. Я имел в виду — пожалуйста, профессор, вы не могли бы мне показать?..

Гарри был уверен — Дамблдор откажется, объяснив Ребусу, что для практических демонстраций будет полно времени в Хогвартсе, а сейчас они находятся в здании, полном магглов, и поэтому должны быть осмотрительны. Однако, к его большому удивлению, профессор вынул волшебную палочку из внутреннего кармана пиджака, направил её на обшарпанный платяной шкаф в углу и небрежно взмахнул.

Шкаф вспыхнул.

Том вскочил на ноги; Гарри даже не пришло в голову осуждать его за вопль, в котором смешались потрясение и бешенство. Ведь в шкафу, скорее всего, находилось абсолютно всё, что у Ребуса было. Но едва мальчик развернулся к Дамблдору, как пламя исчезло, не нанеся гардеробу ни малейшего ущерба.

Ребус несколько раз перевёл взгляд со шкафа на профессора, затем с жадной миной указал на палочку:

— Когда я смогу получить такую?

— Всему своё время, — уклонился от ответа Дамблдор. — По-моему, что-то хочет выбраться из твоего шкафа.

И в самом деле, из-за дверцы доносился еле слышный стук. В первый раз на лице Тома отразился испуг.

— Открой дверь, — произнёс Дамблдор.

Мальчик было заколебался, но затем пересёк комнату и распахнул дверцу шкафа. Там на верхней полке, над вешалкой с поношенной одеждой, тряслась и гремела так, словно в неё попалось несколько сумасшедших мышей, маленькая картонная коробка.

— Вынь её, — продолжил профессор.

Ребус вытащил подскакивающую картонку. Казалось, самообладание покинуло его.

— Нет ли в этой коробке чего-то такого, чему там быть не положено? — осведомился Дамблдор.

Ребус устремил на него долгий, невинно-испытующий взгляд.

— Да, сэр, полагаю, что так, — пробормотал он в конце концов.

— Открой её, — сказал профессор.

Том поднял крышку и, не глядя, вывалил содержимое на кровать. Гарри, ожидавший чего-то гораздо более впечатляющего, увидел лишь груду обыденных мелочей, и среди них — йо-йо, серебряный напёрсток и потускневшую губную гармошку. Покинув коробку, они перестали дрожать и неподвижно легли на тонкое покрывало.

— Ты вернёшь вещи владельцам, принеся им свои извинения, — спокойно заявил Дамблдор, пряча палочку в пиджак. — Я узнаю, сделал ты это или нет. И учти: воровство в Хогвартсе не допускается.

Ребус не выказывал ни малейшего смущения и по-прежнему не спускал с профессора холодного и оценивающего взгляда. Наконец, мальчик бесцветным голосом произнёс:

— Да, сэр.

— В Хогвартсе, — продолжил Дамблдор, — мы научим тебя не только пользоваться волшебством, но и контролировать его. Ты использовал свою силу — уверен, что неумышленно, — таким образом, какому в нашей школе не обучают и который в ней не допускается. Ты не первый и не последний из тех, кто не в силах сдерживать свои способности. Но тебе следует знать, что учеников из Хогвартса могут исключать, а Министерство магии — да, есть и Министерство, — наказывает нарушителей закона ещё более строго. Всем волшебникам-новичкам надо усвоить, что, становясь частью нашего мира, они обязаны придерживаться наших законов.

— Да, сэр, — повторил Ребус.

О чём думал Том, складывая свою скудную добычу обратно в картонную коробку, сказать наверняка было нельзя. Лицо его по-прежнему ничего не выражало. Закончив, мальчик обернулся к Дамблдору и прямо заявил:

— У меня совсем нет денег.

— Это легко исправить, — заверил его профессор, вытаскивая из кармана кожаный мешочек с деньгами. — В Хогвартсе есть фонд для тех, кому нужно пособие для покупки книг и одежды. Возможно, тебе придётся приобрести кое-какие учебники заклинаний и другие принадлежности в магазинах подержанных вещей, но…

— Где можно купить учебники заклинаний? — прервал его Ребус, который, взяв тяжёлый мешочек с монетами, даже не поблагодарил Дамблдора и в этот момент рассматривал увесистый золотой галлеон.

— На Диагон-аллее, — последовал ответ. — У меня с собой твой список книг и школьных принадлежностей. Я могу помочь тебе найти всё необходимое…

— Вы поедете со мной? — спросил Том, подняв глаза.

— Конечно, если ты…

— Вы мне не понадобитесь, — заявил мальчик. — Я привык со всем справляться сам, я всю жизнь в одиночку брожу по Лондону. Как добраться до этой Диагон-аллеи?.. Сэр… — добавил он, уловив взгляд профессора.

К удивлению Гарри, настаивать на сопровождении Ребуса Дамблдор не стал. Он лишь вручил Тому конверт со списком принадлежностей и подробно рассказал, как добраться от приюта до «Дырявого котла», посоветовав при этом:

— Ты сможешь его увидеть, несмотря на то, что магглы вокруг — так называют неволшебников, — не смогут. Спроси бармена Тома — довольно легко запомнить, вы с ним тёзки…

Мальчик раздражённо дёрнулся, словно пытаясь согнать надоедливую муху.

— Тебе не нравится имя «Том»?

— Томов слишком много, — пробормотал Ребус, а затем, будто не в силах удержаться и не задать вопрос, помимо воли распиравший его, спросил:

— Мой отец был волшебником? Его тоже звали Томом Ребусом, мне так говорили.

— Боюсь, об этом мне ничего не известно, — мягко ответил Дамблдор.

— Моя мать не могла быть волшебницей, иначе она бы не умерла, — проговорил Ребус, скорее самому себе, чем собеседнику. — Это, должно быть, он. Ну, хорошо. Когда раздобуду всё необходимое, к какому дню я должен буду попасть в этот Хогвартс?

— Все подробности — на втором листе пергамента в твоём конверте, — уточнил Дамблдор. — Там же находится и билет на поезд. Отправишься с вокзала Кингс Кросс первого сентября.

Мальчик кивнул. Профессор поднялся на ноги и ещё раз протянул руку. Пожимая её, Том обронил:

— Я умею разговаривать со змеями. Я узнал об этом, когда мы ездили в деревню — они меня нашли, они шептались со мной. Это обычное дело для волшебников?

Гарри готов был поклясться, что Ребус откладывал упоминание об этой более чем странной способности до последнего момента, собираясь произвести впечатление.

— Это необычно, — ответил Дамблдор после секундного колебания, — но не то чтобы не доводилось слыхать о подобном.

Говорил он небрежным тоном, однако глаза профессора с любопытством рассматривали лицо Ребуса. На короткий миг они замерли, мужчина и мальчик, изучая друг друга, затем руки их разжались. Подойдя к дверям, Дамблдор бросил:

— До свидания, Том. Увидимся в Хогвартсе.

— Пожалуй, хватит, — проговорил седовласый Дамблдор рядом с Гарри, и через несколько секунд они невесомо воспарили, снова преодолевая тьму, прежде чем приземлиться прямо в нынешнем кабинете директора.

— Присаживайся, — предложил профессор.

Юноша подчинился, он до сих пор был переполнен впечатлениями от увиденного.

— Ребус принял это гораздо быстрее меня — я имею в виду, когда вы сообщили ему, что он — волшебник, — воскликнул Гарри. — Я Хагриду сначала не поверил.

— Да, этот мальчик был совершенно готов поверить в то, что он — используя его слово — «особый», — сказал Дамблдор.

— А вы знали… тогда?.. — начал Гарри.

— Знал ли я тогда, что встретил самого опасного Тёмного волшебника всех времён? — переспросил директор. — Нет, я даже представления не имел, что из него может вырасти. Однако Ребус определённо меня заинтриговал. Я вернулся в Хогвартс с намерением не спускать с него глаз. В любом случае, за ним следовало присмотреть: Том был замкнут и одинок, а я предчувствовал, что лишний надзор необходим не только ради него, но и ради окружающих.

— Способности его, как ты слышал, были поразительно хорошо развиты для такого юного волшебника. И самое интересное и настораживающее из всего этого — Том уже осознал, что обладает некоторой способностью управлять этой силой, и начал ею пользоваться.

И, как ты видел, это не были случайные опыты, характерные для детей-волшебников: он уже применял магию против других людей, чтобы запугивать, наказывать, держать под контролем. Случай с задушенным кроликом и происшествие с маленькими мальчиком и девочкой, которых он заманил в пещеру, сильнее всего наводили на размышления… «Я могу сделать больно, если захочу»…

— И он знал змеиный язык, — заметил Гарри.

— Да, безусловно. Редкое умение, и, предположительно, связанное с Тёмными искусствами. Хотя, как нам известно, Заклинатели есть и среди великих и добрых. На самом деле, меня беспокоила не столько его способность разговаривать со змеями, сколько очевидная склонность к жестокости, скрытности и властолюбию.

— Однако время опять сыграло с нами злую шутку, — заметил Дамблдор, указывая на тёмное небо за окном. — Но прежде чем мы расстанемся, я хотел бы привлечь твоё внимание к кое-каким особенностям эпизода, свидетелями которого мы только что стали. Эти особенности имеют самое непосредственное отношение к тому, что мы будем обсуждать на наших следующих встречах… Во-первых, надеюсь, ты заметил реакцию Ребуса, когда я упомянул, что кто-то ещё носит его имя «Том»?

Гарри кивнул.

— Этим он выказал презрение ко всему, что связывало его с другими людьми, ко всему, что делало его обычным человеком. Уже тогда он хотел быть непохожим, особым, прославленным. Как тебе известно, пролетит всего несколько лет с момента этой беседы, он сбросит своё имя, как кожу, и сотворит маску лорда Волдеморта, за которой и скроется на долгое время.

Полагаю, ты также заметил, что Том Ребус уже тогда был невероятно самодостаточным, скрытным и, по-видимому, не нуждался в друзьях? Не пожелал ни помощи, ни сопровождения, чтобы добраться до Диагон-аллеи. Он предпочитал действовать в одиночку. Как и в зрелом возрасте, став Волдемортом. Ты услышишь, как многие Пожиратели смерти будут утверждать, что пользуются его доверием, что лишь они одни являются близкими ему людьми, даже понимают его. Они заблуждаются. У лорда Волдеморта никогда не было друга, и я думаю, что он никогда об этом не жалел.

И, наконец, — надеюсь, ты ещё не слишком осовел и сможешь уделить этому должное внимание, Гарри, — юный Том Ребус любил собирать трофеи. Ты видел спрятанную им в комнате коробку с украденными вещами. Том отнял их у жертв, над которыми издевался; на память, так сказать, об особенно отталкивающих применениях магии. Отметь для себя эту сорочью привычку, она окажется особенно важной впоследствии.

— А сейчас действительно уже пора спать.

Гарри поднялся с места и направился к выходу. По дороге его взгляд упал на маленький столик, на котором в прошлый раз покоился перстень Дволлодера Гонта. Перстня там больше не было.

— Да, Гарри? — спросил Дамблдор, заметив, что юноша остановился.

— Перстень исчез, — сказал Гарри, озираясь. — Но я подумал, что у вас могла остаться губная гармошка или что-то в этом роде.

Директор покровительственно улыбнулся ему, глядя поверх очков-полумесяцев.

— Ты очень сообразителен, мой мальчик, но губная гармошка была всего лишь губной гармошкой и ничем больше.

С этим загадочным замечанием он помахал Гарри рукой, и юноша понял, что ему действительно пора.