"Филип Рот. Мой муж - коммунист!" - читать интересную книгу автора

оттуда выгнали, когда президент КПП Филип Марри начал в 1947 году
избавляться от входивших прежде в его организацию профсоюзов, где коммунисты
главенствуют и много коммунистов состоят членами.
К сорок восьмому году Айра уже жил в Нью-Йорке, став восходящей
радиозвездой, вдобавок женился на самой любимой народом радиоактрисе и на
тот момент был надежно защищен от волны гонений, которая вскоре навсегда
уничтожила политическое влияние просоветских, просталинских сил в Америке,
причем не только в рабочем движении.
Как попал он с фабрики грампластинок в штат литературно-драматического
вещания? Главное, почему уехал из Чикаго, бросив О'Дея? В то время мне и в
голову не могло прийти, что это как-то связано с деятельностью
Коммунистической партии, - главным образом потому, что я тогда ни сном ни
духом не подозревал, что он в ней состоит.
Я знал только, что радиодраматург Артур Соколоу, оказавшись в Чикаго в
Вест-сайде, однажды вечером увидел, как Айра на одном из профсоюзных
мероприятий изображает Линкольна. С Соколоу Айра был знаком еще в армии.
Официально числясь на службе в десантных войсках, тот приезжал в Иран с
концертной программой "Это армия". С концертами разъезжало множество всяких
левацких деятелей, и как-то поздним вечером Айра посетил их очень
откровенное сборище, где они, как Айра потом вспоминал, "обсудили все
политические темы в мире". Среди собравшихся был и Соколоу, быстро
завоевавший восхищение Айры тем, что без боя позиции не сдавал. Детство
Соколоу прошло в Детройте, где ему, еврейскому уличному мальчишке,
приходилось отбиваться от поляков; он был узнаваем, ярок, и Айра сразу
почуял в нем своего, тогда как с безродным ирландцем О'Деем такой близости у
него не было.
К тому времени, когда Соколоу, давно демобилизованный и работающий для
программы "Свободные и смелые", объявился в Чикаго, Айра в образе Линкольна
выходил на сцену уже на целый час и не только произносил речи и читал
документы, но даже отвечал на вопросы аудитории о нынешних политических
дебатах, причем все это в линкольновском обличье, линкольновским гнусавым
дискантом, с жестикуляцией неуклюжего гиганта и со смешной простонародной
напевностью речи. Можно себе представить: Линкольн, поддерживающий идею
государственного контроля за ценами. Линкольн, осуждающий закон Смита.
Линкольн, защищающий права рабочих. Линкольн, порицающий сенатора Билбо.
Члены профсоюза страсть как возлюбили своего доблестного
чревовещателя-самоучку, его неотразимую манеру речи, состоящей из мешанины
рингольдизмов и о'дейизмов пополам с советизмами и линкольнизмами. ("Давай,
вали всех до кучи! - кричали они бородатому, черноволосому оратору. - Задай
им перцу, Эйб!") Соколоу тоже понравилось, и он привлек к Айре внимание
другого бывшего десантника-еврея, нью-йоркского постановщика мыльных опер, с
большой симпатией относившегося к левым. За знакомством с продюсером
последовало прослушивание, а за ним - роль придурковатого бруклинского
домоуправа в одной из дневных мыльных опер на радио.
Зарплату положили пятьдесят пять долларов в неделю. Не густо, даже для
сорок восьмого года, но работа постоянная, да и денег все-таки больше, чем
он имел на фабрике грампластинок. Почти сразу же он пустился во все тяжкие -
совмещал, прирабатывал, то и дело прыгал в ожидающее такси и мчался от
студии к студии, с одного дневного шоу на другое; бывало, работал в шести
разных программах на дню, и всегда его герои были из рабочих, грубоватые