"Филип Рот. Мой муж - коммунист!" - читать интересную книгу автора

тридцать лет как в могиле, заставляет Марри задумываться. "В те годы были
загублены судьбы тысяч и тысяч американцев, из-за своих убеждений ставших
жертвами политики, жертвами исторических процессов, - сказал Марри. - Но я
не припомню, чтобы кто-нибудь еще пострадал так, как Айра. И пал он не там,
где сам хотел бы, не на великом американском поле битвы. Возможно, какой бы
ни была идеология, политика и история, в основе подлинной катастрофы всегда
лежит ложный пафос. Что говорить, жизнь всегда найдет способ нанести
неотразимый удар, который любого низведет на уровень банального полудурка. У
жизни столько возможностей отнять у человека все его достоинство, всю честь,
что перед нею только снять шляпу и остается".
В ответ на мои расспросы Марри рассказал и о том, как пытались
изничтожить, лишить достоинства его самого. Вообще-то я об этом кое-что
знал, но не в подробностях, потому что сам я, как только окончил в 1954 году
колледж, попал на какое-то время в армию и в Ньюарке несколько лет не
появлялся, а у Марри политические неприятности начались чуть позже, в мае
пятьдесят пятого. Мы переключились на историю Марри, и лишь к вечеру, когда
я пригласил его остаться со мной обедать, он, похоже, ощутил, так же как и
я, что наши отношения сделались в каком-то смысле более интимными и он может
впрямую и без неловкости продолжить рассказ о брате.
Неподалеку от того места, где я живу в западной Новой Англии, есть
городок под названием Афина, в городке - колледж, а в этом колледже летом
проводятся занятия для стариков; организовано несколько недельных циклов, и
Марри в свои девяносто пошел учиться на курс с помпезным названием "Шекспир
на рубеже тысячелетий". Благодаря этому я с ним и столкнулся в то самое
воскресенье, когда он прибыл, причем сам-то я его не узнал, но, слава богу,
узнал меня он, и в результате шесть вечеров мы провели вместе. Так ко мне
вернулось прошлое в виде древнего старца, обладающего талантом не заострять
внимание на своих проблемах ни на секунду дольше, чем они того заслуживают;
кроме того, он по-прежнему не желал тратить время на разговоры, если они не
касаются самых серьезных тем. Явственно ощутимое упрямство придавало его
облику суровую твердость, несмотря на то, что время здорово исказило его
атлетическую фигуру. Пока Марри говорил, по-прежнему тщательно подбирая
точные слова, я думал: надо же, вот это жизнь! Вот это стойкость!
В пятьдесят пятом, почти через четыре года после того, как Айра попал в
черный список и его выгнали с радио за то, что он коммунист, Марри за отказ
сотрудничать с Комиссией по антиамериканской деятельности ньюаркский отдел
народного образования после четырехдневных слушаний лишил права работать
учителем. Потом его реабилитировали и восстановили в должности, но только
после шестилетней судебной волокиты, закончившейся в верховном суде штата,
который голосованием 5:4 вынес решение в его пользу, и мистеру Марри
Рингольду выплатили недополученную зарплату минус те деньги, на которые он
кормил все это время семью, торгуя пылесосами.
- Когда человек не знает, что делать, - сказал Марри с улыбкой, - он
идет продавать пылесосы. От подъезда к подъезду. Помнишь, были пылесосы
тогда - "Кирби"? Вывернешь на ковер полную пепельницу и собираешь. Потом
весь дом за хозяйку пропылесосишь. Только так можно было что-то продать. В
свое время я перепылесосил половину домов в Нью-Джерси. Между прочим, многие
тогда помогали мне, Натан. Все время нужны были деньги жене на лекарства, да
и на ребенка тоже, но и бизнес худо-бедно все же крутился - я страшную кучу
пылесосов людям продал. А тут и Дорис, несмотря на сколиоз, тоже пошла