"Филип Рот. Мой муж - коммунист!" - читать интересную книгу автора

Лондон. В реальной жизни Айра был женат на Эве Фрейм, ведущей актрисе
труппы, занимавшейся еженедельными постановками на радио "серьезной" драмы.
Труппа называлась "Американский радиотеатр". О Железном Рине и Эве Фрейм моя
матушка знала все, потому что посещала парикмахерскую и читала там журналы.
Она бы никогда не стала покупать их: не одобряла - ни боже мой! - так же как
и отец, стремившийся, чтобы его семья была образцовой; однако, сидя под
феном, она читала их, а журналы мод она просматривала, когда субботними
вечерами помогала своей подруге миссис Свирски, которая на пару с мужем
держала модный магазин на Берген-стрит по соседству со шляпным салоном
миссис Унтерберг - ей моя матушка по субботам и во время предпасхальной
горячки тоже иногда помогала.
Однажды вечером, прослушав постановку "Американского радиотеатра" (эти
передачи мы слушали с незапамятных времен), мать рассказала нам про то, что
Эва Фрейм вышла замуж за Железного Рина, и про всех тех деятелей радио и
театра, что были у них на свадьбе гостями. На Эве Фрейм был бледно-розовый
шерстяной костюм из юбки с жакетом, с двойной опушкой лисьего меха по
рукавам, а на голове шляпка из тех, которые никто в мире не умеет носить с
таким изяществом, как она. Матушка называла эти шляпки "Иди ко мне"; они
вошли в моду, по всей видимости, после выхода немого фильма "Иди ко мне,
дорогой!", где Эва Фрейм, играя в паре с идолом домохозяек Карлтоном
Пеннингтоном, превосходно изобразила балованную цацу из высшего общества.
Все кругом знали, что в "Американском радиотеатре" перед микрофоном и с
ролью в руке она стоит всегда в такой "Иди ко мне", хотя на некоторых
фотографиях она там же, перед тем же микрофоном, но - представьте! - в
мягкой фетровой шляпе со свисающими полями, а то вдруг в шляпке вроде крышки
от коробки с монпансье или в панаме, а однажды, будучи гостем шоу Боба
Хоупа, оказалась в черной плоской соломенной шляпке с
обольстительно-прозрачной шелковой паутинкой. Мать сообщила нам, что Эва
Фрейм на шесть лет старше Железного Рина, что у нее волосы растут по дюйму в
месяц, и она их высветляет для работы на бродвейской сцене, что ее дочь
Сильфида играет на арфе, окончила Джульярдскую музыкальную школу, а отец
Сильфиды - бывший муж Эвы Фрейм Карлтон Пеннингтон.
- Ну кому все это интересно? - скривился, помню, отец.
- Здрасьте! А Натану? - не растерялась матушка. - Железный Рин - брат
мистера Рингольда. А мистер Рингольд - это же у него настоящий идол!
Мои родители видели Эву Фрейм в немых фильмах в те времена, когда она
была юной красоткой. Она была по-прежнему красива, о чем я знаю, потому что
четырьмя годами ранее, на мой одиннадцатый день рождения, меня в первый раз
повели смотреть бродвейскую постановку (давали пьесу Джона П. Марканда
"Покойный Джордж Эпли"), и в спектакле играла Эва Фрейм, а мой отец, чьи
воспоминания об Эве Фрейм как о юной актрисе немого кино были, по всей
видимости, с большим налетом эротизма, потом сказал: "Как эта женщина
говорит по-английски! - королева, или вам надо какую-то еще?", на что
матушка, то ли понимая, то ли не понимая причину его восторга, ответила:
"Таки да, но она распустилась. Говорит прекрасно и прекрасно играет, а как
идет ей эта стрижка под мальчика! - но маленькую женщину жирок не красит,
нет-нет-нет, тем более в белом пикейном летнем платье, длинном или коротком,
но всегда облегающем".
Когда наступала мамина очередь принимать у себя подруг по клубу игры в
маджонг во время их еженедельных посиделок, неизменно разгоралась дискуссия