"Филип Рот. Болезнь Портного " - читать интересную книгу автора

школьный бал танцевать с мальчиками, имена которых словно позаимствованы из
школьных хрестоматий по литературе. Они не Аароны, Арнольды и Марвины, а
Джонни, Биллы, Джимы и Тоды. Не Портные и не Пинхусы, а Смиты, Джонсы и
Брауны! Они американцы, доктор, - как Генри Олдрич и Гомер, как Великий
Гилдерслив и его племянник Лерой, как Корлисс и Вероника, как Хрипун,
который поет под окном Джейн Пауэлл в "Свидании с Джуди". Именно для них Нэт
"Кинг" Коул напевает каждое Рождество:

Каштаны трещат в камине,
Дед Мороз щиплет за нос...

Камин? В моем доме? Нет-нет, тут все дело в носах. Не в черных
расплющенных картофелинах, как у самого Коула, не в длинных носярах, как у
меня, а в этих лишенных переносиц миниатюрных диковинах, которые сразу же,
при рождении, автоматически поворачиваются на север. И продолжают указывать
на север всю жизнь! Это дети, сошедшие со страниц иллюстрированных книг;
именно этих детей имеют в виду дорожные указатели, мимо которых мы проезжаем
в Юнионе, штат Нью-Джерси: "ЗДЕСЬ ИГРАЮТ ДЕТИ", "ВОДИТЕЛЬ, БУДЬ ОСТОРОЖЕН:
МЫ ЛЮБИМ НАШИХ ДЕТЕЙ". Это те самые девочки и мальчики, которые "живут по
соседству", которые клянчат у родителей автомобили - дети, соседей которых
зовут не Сильверштейнами и Ландау, а Фибберами Макги, Молли, Оззи и Гарриет;
их соседи - Этель и Альберт, Лоренцо Джонс с супругой Бел, и Джек Армстронг!
Джек Армстронг - всеамериканский гой! И Джек - уменьшительное от Джона, а не
от Джейки - как у моего отца... Именно эти дети "встревают" в радиопередачи,
освобождая волну лишь с последним рекламным объявлением. Послушайте, мы все
время обедаем с включенным радио; последнее, что я вижу перед сном - это
подсветка шкалы радиоприемника - так что не говорите мне, что мы не хуже
других, не говорите, что мы - такие же американцы, как они. Нет! Нет!
Законными обитателями и хозяевами этой земли являются они - светловолосые
христиане. И потому они вправе заводить любые песни - так, чтобы их было
слышно на улице. И никто их не остановит. О, Америка! Америка! Быть может,
для моих дедов Америка - это золото, валяющееся под ногами; возможно, для
моих родителей Америка - это курица в каждом супе; но для меня - ребенка,
который прежде всех прочих кинокадров запомнил лица Энн Резерфорд и Алисы
Фей, - для меня Америка - это шикса в твоих объятиях, которая шепчет тебе:
"Люблю, люблю, люблю, люблю!"
Итак: сумерки, замерзшее озеро в городском парке. Катаясь по кругу
вслед за меховыми красными наушниками и развевающимися по ветру золотистыми
прядями, я впервые понял значение слова "желание". С этим сердитому
тринадцатилетнему еврейскому маменькиному сыночку не справиться. Прошу
прощения за несколько цветистый стиль, но дни, о которых я сейчас
рассказываю, были самыми мучительными днями моей жизни. Я понял значение
слова "желание", я понял значение слова "боль". Вот эти восхитительные
создания мчатся к берегу, стуча коньками идут по расчищенной сосновой
аллее - и я направляюсь следом (если посмею!). Солнце клонится к горизонту,
окрашивая все в пунцовые тона (в том числе и мой рассказ), я следую за
шиксами на безопасном расстоянии, пока они не пересекают улицу и прямо в
коньках заходят, хихикая, в небольшую кондитерскую при парке. К тому
времени, когда я, наконец, решившись, открываю дверь в заведение, они уже
успели развязать шарфы, расстегнуть куртки, и теперь потягивают горячий