"Филип Рот. Болезнь Портного " - читать интересную книгу автора

кажутся пуленепробиваемыми... И сам Рональд, ребра и кости которого
присоединены к спинному хребту так крепко, что кажется - дотронься до него,
и скелет загудит, как натянутый провод... И его пальцы, конечно: длинные,
белые диковинные вещицы - в каждом, но меньшей мере, семь суставов,
заканчивающихся изгрызенными ногтями; мама говорила - и говорила, и говорила
(ибо у нас не принято говорить о чем бы то ни было всего один раз - нет!) -
что у Рональда были "пальцы прирожденного пианиста".
Пианист! О, это одно из тех слов, которые они обожают - почти так же
страстно, как слово "доктор", доктор. И слово "резиденция". А самое лучшее
слово, вернее, словосочетание - "собственный офис". Он открыл собственный
офис в Ливингстоне. "Ты помнишь Симора Придуркинда, Алекс?" - спрашивает
она. Помню ли я Аарона Хуйштейна или Говарда Шланга, или еще какого-нибудь
дебила, с которым я учился двадцать пять лет назад в школе, и о котором не
имею ни малейшего представления? - "Я встретила сегодня на улице его маму, и
она сказала мне, что Симор теперь крупнейший нейрохирург всего Западного
Полушария. И у него шесть каменных особняков в Ливингстоне, спроектированных
Марком Жопельсоном, и он входит в совет одиннадцати синагог, и в прошлом
году он с женой и двумя дочками, которые так красивы, что с ними уже
заключил контракт "Метрополитен", - в прошлом году они отправились в
восьмидесятимиллионный тур по семи тысячам стран, о которых ты даже не
слышал. И они объездили всю Европу, и в каждой стране почитали за честь
принять Симора, и более того - Симор такой знаменитый, что в каждом городе,
который он посетил, все мэры приглашали его остановиться на несколько дней и
провести уникальную операцию на головном мозге в госпитале, который тут же
построили специально для Симора, и - только послушай - во время операции в
операционной специально транслировали стихи из Исхода, чтобы каждый знал,
какого Симор вероисповедания. Вот каким стал твой приятель Симор! И как он
осчастливил своих родителей!"
Подтекст таков: когда же ты женишься? У всех жителей Ньюарка и его
окрестностей на устах один вопрос: КОГДА ЖЕ, НАКОНЕЦ, АЛЕКСАНДР ПОРТНОЙ
ПЕРЕСТАНЕТ БЫТЬ ЭГОИСТОМ И ПОДАРИТ СВОИМ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫМ РОДИТЕЛЯМ ВНУКОВ?
- Ну как? - спрашивает отец, и на глаза его наворачиваются слезы, -
Ну... - спрашивает он при каждой встрече, - не появилась еще на горизонте
серьезная партия, Большая Шишка? Извини, что я спрашиваю, я всего лишь отец,
но поскольку я не собираюсь жить вечно, а ты - если не забыл еще -
продолжатель рода, то, быть может, скажешь мне по секрету?
Стыдно, стыдно, Алекс П. Единственный из бывших однокашников, кто не
подарил своим мамочке и папочке внуков. В то время как все женятся на
хороших еврейках, и рожают детей, и покупают дома, и (слова моего отца)
пускают корни, в то время как все сыновья продолжают род, - Алекс П. в это
же время озабочен другим: он гоняется за пиздой. За гойской пиздой! Он
гоняется за ней, вынюхивает ее, хватает ее, трахает ее, но что самое
главное - он думает о ней! Днем и ночью, дома и на работе. Ему тридцать три
года, а он все рыскает по улицам, выпучив глаза. Это чудо, что его до сих
пор не сбило такси - поглядели бы вы, как он вертит головой, прочесывая
главные улицы Манхэттена во время обеденного перерыва. Тридцать три года
ему, а он по-прежнему строит глазки и фантазирует о девушке, которая сидит
напротив него в вагоне подземки! И проклинает себя за то, что не заговорил с
восхитительными грудями, проехавшими с ним в лифте целых двадцать пять
этажей! А потом проклинает себя за то, что заговорил с ними! Потому что у