"Филип Рот. Болезнь Портного " - читать интересную книгу автора

когда тот упадет прямиком в твою рукавицу - и вот хлоп! попался, миленький!
Третий "аут" попытки ("Алекс поймал мяч, ребята!"). И затем одним движением,
пока старина Конни спешит к нам с известием от "Олд Голдз", я стартую к
своему месту. Мяч я теперь держу всей пятерней левой руки, достигаю второй
базы, четко наступаю на нее ногой, и мягким, кистевым движением бросаю в
игрока соперников, который мчится вокруг баз; затем, ни на секунду не
прерывая своих пластичных движений, я скачу вприпрыжку, ссутулив плечи,
высоко подбрасывая колени и тряся головой - блестяще имитируя Герцога. О,
неколебимая безмятежность этой игры! Я до сих пор помню все характерные
движения, ибо запомнил их каждой клеточкой своих мускулов, каждым хрящиком
моих суставов. Как наклониться за рукавицей и как отшвырнуть ее прочь, как
прилаживаться к бите, взвешивая ее в руках, как держать ее, как покачивать
ею, готовясь отразить бросок, как, наконец, замахнуться этой битой, опустить
плечи и расслабить мышцы шеи - а затем, совершив весь этот ритуал, встать на
место отбивающего, расставив ноги с точностью до дюйма, и отбить мяч. Или
пропустить его, сойти с игрового поля и слегка тыкая битой в землю, выразить
недовольство теми силами, которые... да, каждая деталь настолько изучена,
каждое движение настолько освоено, что просто невозможно представить себе -
это из области фантастики - ситуацию, в которой я не знал бы, как мне
двигаться и куда, или что сказать, о чем промолчать... И это правда, не так
ли? - невероятная, но правда, - что есть такие люди, которые идут по жизни с
той же легкостью, уверенностью, просто принимая все таким, как оно есть, с
какой я играл в софтбол за команду "Сибиз". Понимаете, я ведь не был
идеальным "центром поля". Я просто точно знал - до мельчайших подробностей -
как должен вести себя "центр поля". И вот эти люди ходят по улицам США. Я
вас спрашиваю: почему я не один из них?! Почему я не могу существовать
сейчас так, как существовал в центре поля, играя за команду "Сибиз"? О, быть
центром поля, центром поля - и ничего больше мне не надо!

Но я нечто большее, чем просто "центр поля". Во всяком случае, они так
говорят. Я еврей. Нет! Нет! "Я атеист!" - кричу я в ответ. Я - ничто, когда
речь заходит о религии, и я не хочу никем быть! Не хочу притворяться тем,
кем я не являюсь! Какое мне дело до того, что отцу одиноко, и что он
нуждается во мне. Я хочу остаться честным по отношению к самому себе, и
потому, уж извините, папа должен проглотить мою измену целиком! И я не
намерен сидеть истуканом в ожидании неизвестно чего, должного приключиться с
моей матерью, - честно говоря, теперь мне кажется, что вся эта история с
гистеректомией была намеренно драматизирована в Р.К., дабы вышибить из меня
все скопившееся во мне ДЕР..МО, напугав для этого мальчика до смерти. Всю
эту историю затеяли только для того, чтобы, напутав робкого мальчика, вновь
превратить его в послушного и беспомощного младенца. И я не нахожу никаких
доказательств бытия Божьего, никаких свидетельств благотворительности и
добродетельности евреев в том факте, что самый по-чи-та-е-мый человек
Нью-арка посидел "целых полчаса" у постели моей мамы. Если бы он вынес
горшок или покормил маму с ложечки, то, возможно, это и положило бы начало
моим сомнениям - но прийти просто для того, чтобы полчаса посидеть у
изголовья больного?! А что в этом такого, мама? Для него, изрекающего
цветистые банальности и наводящего ужас на людей, - для него это примерно то
же самое, что для меня бейсбол! Ему нравится это! Кому же это не понравилось
бы? Мама, равви Уоршоу - толстый, напыщенный, раздражительный мошенник,