"Владимир Романовский. Хольмгард" - читать интересную книгу автора

стороной руки, поправил богатую сленгкаппу, и сказал:
- Забавно.
А за канат не взялся. Более того, весь его вид говорил о том, что он
ждет, как остальные начнут волочь кнорр - а он будет смотреть, будто это для
него скоморохи представление устроили.
- А ты что же это, друг? - спросил один из купцов. - Не идешь с нами?
- Отчего же. Иду, - ответил молодец благосклонно.
Волок привилегий не знает. Будь ты хоть самый богатый купец в мире,
хоть болярин, хоть сам император Нового Рима - коль скоро идешь волоком,
изволь помогать. Исключение делается только для женщин, но и им работа
находится - того поить, тому морду обтереть влажной тканью, дабы не осела на
вспотевшей морде дорожная пыль и не пошла бы морда угрями и прыщами. Правило
всеобщей занятости на волоке до того старое, веками одобренное, что как-то
странно его вслух произносить, напоминая. Да и не произносит его никто - и
так все знают.
Молодец спокойно ждал. Богатый купец, проявляя деликатность,
свойственную купцам, не промышляющим на торге, а только по соглашению с
богатыми заказчиками, смущаясь слегка, взялся за канат. Скринда двинулась.
- Эй, Гостемил, - сказал второй молодец, тот, что был моложе. - Ты чего
это рядом вышагиваешь? Не устанешь ли?
После некоторого раздумья, тот, кого назвали Гостемилом, сказал:
- Ты прав. Не выспался я. Эх, ломит тело-то. А ну, люди добрые,
остановитесь!
Поравнявшись с впередиидущим варангом, он положил ему руку на плечо, и
варанг остановился. Следующий за ним варанг наткнулся на впередиидущего, а
третий на него, и вскоре все десять человек с левой стороны кнорра
остановились. Впередиидущий непременно упал бы от напора сзади, но Гостемил
его удержал - без всяких усилий, одной рукой.
Также остановились идущие справа, но там некому было придержать
впередиидущего, и он, да, грохнулся, а второй навалился на него сзади.
Посыпались нечленораздельные ругательства.
Кнеррир на скриндах не останавливаются как вкопанные - слишком тяжелы,
слишком велика инерция. И поехал бы кнорр дальше, если бы не Гостемил.
Свободной рукой он ухватился за борт кнорра и, опять же без видимых усилий,
остановил его.
- Я сейчас, - объяснил он.
Обойдя кнорр, он ухватился руками за корму, подтянулся, перевалился, и
некоторое время возился на палубе - многие решили, что он что-то там ищет, а
на самом деле он просто устраивался поудобнее, раскладывая сленгкаппу,
подкладывая под голову суму, прикрывая глаза киевской шапкой с очень дорогим
околышем. Вскоре с палубы донесся его голос:
- Ну, чего встали? До Ловати десять часов ходу, не меньше. Двигайтесь,
что ли, а то ведь нескоро поспеем.
На самом деле все двадцать (часов), но дело было не в этом, а в
несказанной наглости молодца. Один из варангов бросил канат и, отступив на
четыре шага и закинув голову, грозно сказал:
- А ну слезай оттуда! Ишь разнежился там! Слезай, слезай!
Гостемил некоторое время ворочался, а затем над бортом показалась его
голова.
- Ну что ты кричишь? - спросил он миролюбиво. - Я неумелый и капризный.