"Жюль Ромэн. Преступление Кинэта ("Люди доброй воли" #2) " - читать интересную книгу автора

предвидеть худшее: "Да, господа, я был неправ, приютив этого человека. Мне
следовало отдать его в руки правосудия. Но у меня смягчающие обстоятельства.
Разве я укреплял в нем волю к преступлению? Я пытался снова приучить его к
честному труду. Химера, может быть, но химера филантропа".
Кинэт думал так напряженно, что, сам того не замечая, произносил иногда
свои мысли вслух. В момент отхода поезда от станции Главного рынка пассажир,
ехавший в метро, ясно расслышал слова "химера филантропа", произнесенные
господином с черной бородой, сидевшим против него. Он немного удивился не
совсем обычному выражению. Но судя по виду, у господина с черной бородой
вполне могли быть мысли, возвышающиеся над обычным уровнем. И пассажир
отвернулся. Так благовоспитанные люди стараются не мешать священнику,
читающему в трамвае молитвенник.

X

ПОТЕРЯ ЦЕЛОМУДРИЯ

Перед обедом юноша Ваээм отправился в баню на улицу Беньер, издавна
славившуюся по всему Монмартру. Иногда еще можно было встретить на
прилегающих улицах фургон этого заведения, доставлявший "баню на дом". В
фургоне стояли ведра и ванна из красной меди, вылуженные с внутренней
стороны. Лечебное средство для человека, страдающего тяжелым недугом, или
прихоть изнеженного буржуа. Зеваки следили за фургоном. Он останавливался.
Красная ванна исчезала в дверях лестницы, и два ведра с дымящейся водой
повисали на обоих концах деревянного коромысла, которое банщик, похожий на
ярмарочного атлета, одним движением вскидывал на плечи. Вазэм не отказал
себе ни в круглом куске душистого мыла, продававшегося кассиршей, ни в
мохнатом полотенце. Однако, у него было чувство, что "Апрельская улыбка" и
прочие ухищрения этого рода уже излишни.
В сорок минут девятого все его домашние дела были закончены и туалет в
полном порядке. Он вышел из дома дядюшки Миро.
Он мог бы пойти прямо на улицу Ронсар. Но он решил, что маленькая месть
приятна и что полезно заставить себя ждать. Что подсказало ему хитрость,
такую неподходящую для его возраста? Инстинкт? Воспоминание о прочитанной
книге? Впрочем, изнанкой его лукавства был смутный страх. Он боялся, что
свидание опять не состоится, и ему казалось, что положение его будет менее
глупым, если он не слишком поспешит навстречу своей неудаче.

* * *

Четверть десятого на больших часах Дюфайеля. Вот уже третий раз
проходит мимо них Вазэм. Пора идти к даме. Видимость опоздания есть.
Продолжая бродить вокруг толщи домов, он разгорячит тело, вызовет в нем
естественный душок, который заглушит благовонную свежесть, еще сохранившуюся
от лучшей бани Монмартра.
Он звонит. Подъем на пятый этаж будет вызывать у него такое
сердцебиение лет через тридцать. Если никто не отзовется, он почувствует
себя мокрой курицей. Ни малейшего звука изнутри.
Дверь распахивается.
- Наконец-то, мой красавчик! Как он опоздал! Уже опаздывает! Входите