"Жюль Ромэн. Шестое октября ("Люди доброй воли" #1) " - читать интересную книгу автора

* * *

Перед Жаном Жерфаньоном горы понижаются. Этот край не восхищает его.
Быть его уроженцем - не велика была бы честь. А между тем, его родные места
находятся поблизости. Вид деревень, расположение посевных площадей,
волнистость почвы должны были бы трогать его некоторыми чертами сходства.
Быть может, ему неприятно находить отражение того, что дорого ему в
посредственных, на его взгляд, картинах.
Он смотрит на свой чемодан, лежащий перед ним на сетке и слишком с нее
свисающий. Это чемодан бедняка: саржей обтянутый картон; уголки из грубой
кожи; неуклюжие, глупо раздвинутые ручки.
"Это потому, что я беден, - думает он почти весело. - И бедность моя -
деревенская. Нечего лгать моему чемодану".
Вдобавок ко всем другим причинам чувствовалось возбуждение, Жерфаньон
почти не спал эту ночь. Вчера вечером, в Сент-Этьене, у него не хватило духу
рано лечь. Он пошел в кафе. Бродил по улицам. Любовался тенями на площади
Республики, словно это была площадь знаменитого города. Повеяло холодом с
гор, сгустился туман. Улицы были безлюдны.
Вернувшись в гостиницу около полуночи, он растянулся на постели,
расшатанной приезжающими по торговым делам. Не мог заснуть. Даже не
старался. В голове проносились мысли без счету. Казалось, за эти несколько
часов все вопросы жизни, все, что делается в мире, все вероятности грядущего
вперемежку посылали к нему делегации. Он нисколько не усиливался думать. Он
был как прохожий, которого остановил людской поток на главном мосту
огромного города. Остановил и струится мимо.
В пять часов он был уже на ногах, ощущая крайне напряженную бодрость.
Оттого, что он привык много спать, в голове у него немного шумело после
бессонницы и в глазах чувствовалась некоторая тяжесть. Но чрезвычайная
ясность мыслей была ему так приятна, производила на него такое впечатление
силы, запаса сил, что он даже решил: "Теперь я испытаю эту систему - почти
не спать. Слишком я много сплю. И оттого, что вижу много снов, мой ум,
несомненно, уделяет слишком много возможностей сну, приключениям, которые с
ним во время сна случаются".
В шесть часов он был на перроне станции, один, если не считать
станционного служащего и нескольких газовых фонарей, - задолго до отхода
поезда, но не испытывая особенного нетерпения. Он чувствовал себя способным
долго ждать без всякого раздражения. Затем рассвело. Даже станционные
здания, стрелочный пост, цистерны позаимствовали у зари новизну, смелость.
"Надо это запомнить навсегда. Устроиться так, чтобы по временам видеть мир
на рассвете".
Между тем, мысль о заре была недавно отравлена для него. Зори целого
года! Ему послышался звук трубы. Он оглядел себя, чтобы убедиться, что на
нем штатское платье.
Поезд в Париж отошел в 6.40, а не в 6.38. Эти две минуты задержки
истомили Жерфаньона сильнее, чем все остальное время ожидания.
Жан ходит по коридору вагона. Он размышляет о своей наружности. Роста
он скорее высокого. Ничего нескладного в нем нет. Но он чувствует, что
естественные позы у него некрасивы. Жесты его, когда он наблюдает их
внутренним оком, не нравятся ему. "Мне недостает изящества. Я крестьянин. Да
и помимо того "провинциал" - это ведь что-нибудь значит. Пустяки! Я