"Жюль Ромэн. Детская любовь ("Люди доброй воли" #3) " - читать интересную книгу автора

молодости. Хорошая также прогулка для честолюбивых мечтателей.
- Хочешь леденец "Вальда"? - спросил Коле. - Надо избегать воспаления
горла. Вальду можно представлять себе, как одетую в белое жрицу, извлекающую
сок из омелы. Или как русскую студентку, вернее, румынскую. Кстати,
предупреждаю тебя, на лекциях в Сорбонне берегись румынских студенток. Они
стадами прибегают во Францию на ловлю женихов. "Как стая кречетов". Аппетит
их удовлетворяется даже студентом Сорбонны - это для них уже лакомый кусок.
Но на студента Нормального училища они смотрят как на роскошную добычу. Я
лично - мясо вымоченное, я ничем не рискую. Но простецы вроде тебя... Дело
не обойдется без жертв. Бедные французские семьи! Проходя здесь, обопрись на
трубу, если боишься. От свежести этих леденцов я пьянею. Вероятно, так
человек становится опиоманом. Несколько лет подряд я увлекался лакричными
лепешками. Ужас! С утра до вечера шла слюна, была отрыжка. Желудок у меня
был, знаешь, как эти чаны, в которых варят гудрон при ремонте тротуаров.
Впрочем, ты не знаком с парижской цивилизацией. В Лионе разве научились
пользоваться гудроном для тротуаров? Едва ли. А что касается твоего
Пюи-ан-Велэ, то я представляю себе крупные булыжники, лужи посреди улиц; и
шаги сторожа гулко звучат после тушения огней... Видишь эту башню?
- Да.
- Это башня Сен-Жак.
- Вот как?
- Нет, милый, я шучу. Не хочу злоупотреблять твоей невинностью. Это
башня лицея Генриха IV, моя башня. Под ее сенью я прожил три года. И, как
видишь, еще не вышел из-под нее. Башня Сен-Жак - где-то с той стороны;
гораздо дальше. Или, вернее, она должна находиться в этой впадине, за
Пантеоном. Как велик, отсюда глядя, Пантеон! Он подавляет нас. И он же
скрывает от нас, кажется, Сакре-Кер и Вышку Монмартра. Туман ведь не очень
густ. А Сакре-Кер такой белый!
- А что это за купол совсем вблизи?
- Дом Инвалидов, где спит Наполеон. "Окровавленный вождь". Нет, душа
моя, у меня не хватает духа морочить тебя. Это слишком легко. Купол этот -
Валь-де-Грас. В Риме я не бывал. Но все это представляется мне чрезвычайно
римским по стилю. Валь-де-Грас - еще в большей мере, чем Пантеон.
Художественного чувства у меня ни капельки нет. Но есть вещи, которые меня
волнуют. Хотя читаю я только включенных в программу писателей, да и то как
можно меньше, мне случалось перелистывать старинные книжки с гравюрами. На
некоторых гравюрах изображен такой вот собор и другие памятники вокруг
большой площади, и по ней никто не проходит, разве что какой-нибудь еле
заметный священник. Не знаю почему, но картина эта мне представляется такой
печальной, такой величавой. Нимало не будучи склонен к романтическим грезам,
я хотел бы там жить в старину, да, в таком городе, как на этих гравюрах, и
чем-нибудь там заниматься. Я рожден для какой-нибудь церковной должности,
бенефиции, кресла каноника. (Только до семидесяти восьми лет. Затем -
скоропостижная смерть.) Мурлычешь молитвы, сложив руки на пузе, и думаешь об
ожидающем тебя обеде...
- О служанке...
- Разумеется. И о покаянницах. Так как я по природе очень стыдлив, то
могу рисовать себе распутство только в известных условиях чтимой тайны. И
полной безопасности. Небо, в самом деле, прекрасно. Посмотри-ка эти алые
тона! Я покажу тебе в Ботаническом саду обезьян, у которых кожа на ягодицах